Непривычный к такой ласке, Рутледж инстинктивно отпрянул, про себя изумляясь тому, что Флер сочла его похожим на пирата, в то время как именно тот, кому это определение подошло бы как нельзя лучше, едва не рассек его голову пополам. Если бы удар пришелся немного левее, португальский работорговец оставил бы Сета без глаза.
Флер выразительно приподняла брови.
— Я знаю, как отпраздновать твое возвращение. У меня есть одна штучка… То, что я имею в виду, может занять несколько часов. Или дней. Или недель…
— Боюсь, что не смогу застрять в Городе надолго. Сделаю свое дело и отчалю.
Дело. Подходящее слово для задачи, решить которую ему предстояло.
— Чтобы прозябать в глуши? — Флер презрительно фыркнула. — Хочешь сказать, что ты забыл старых друзей? — Ее глаза лукаво блеснули.
Флер была на пять лет старше Сета, но прекрасно сохранилась. Правда, у ее волос червонного золота был неестественный оттенок, но кожа на лице и теле куртизанки оставалась такой же упругой и гладкой, как и в день их первой встречи.
— Я уверена, что смогу назвать убедительную причину, по которой тебе следует задержаться.
Сет встретил ее многообещающий взгляд. В глазах женщины горело желание, против которого он в молодости не мог устоять. И он, и Альберт — оба.
Но сейчас в душе у Сета ничего не шелохнулось.
— Много воды утекло, ma cherie, — продолжала Флер. — Ты стал настоящим мужчиной. — Взгляд ее прикрытых тяжелыми веками глаз не отпускал его, суля жаркое наслаждение.
— Я страшен как смертный грех, и ты прекрасно об этом знаешь.
Если бы Флер не зарабатывала себе на жизнь тем, что потакала мужскому самолюбию, то отреагировала бы на его внешность точно так же, как и остальные женщины: постаралась бы держаться от Сета подальше, учитывая его уродство и манеры.
Но ее пухлая, обильно украшенная драгоценными камнями ручка скользнула по его телу, опровергая слова Сета.
— В таком случае чего же мы ждем? — осведомился он.
Сета потянуло к ней. Ему хотелось испытать хоть какие-то чувства. Пусть ему были не по душе сантименты, но постель совсем другое дело. Особенно если он разделит ее с женщиной, которая не станет закрывать глаза, когда он склонится над ней.
Ночь с Флер может заставить его забыть обо всем. Пробудит в нем чувства, пусть даже ненадолго.
Сет обвел взглядом многочисленные альковы, окружавшие бальный зал. Из-за алых камчатных портьер долетали стоны и крики, вплетаясь в музыку оркестра. Сет сомневался, что во всем особняке найдется хотя бы одна незанятая комната. Даже танцующие пары, казалось, развратничали, а не вальсировали. Подобное распутство внушало ему отвращение, странным образом напоминая чувства, которые он испытывал после боя, стоя на палубе корабля и оглядывая следы кровавого сражения.
— Ma cherie, дай мне одну минутку.
Флер жадно пожирала его глазами.
Сет улыбнулся. Шрам на его верхней губе дрогнул и натянулся. Сет торопливо стер улыбку с лица. Схватив пальцы Флер, он поднес их к губам, ища на ее лице следы отвращения.
Куртизанка охотно подалась к нему.
— Буду ждать с нетерпением, — пробормотал Сет, злясь на себя за равнодушие в голосе.
Вот стоит женщина, которая явно хочет близости с ним. Почему же он не испытывает волнения или желания? Чего угодно. Почему он вообще ничего не чувствует?
— Ты помнишь Лавандовую гостиную? Она предназначена для моих личных гостей. — Флер медленно провела языком по напомаженным губам. — Вскоре я присоединюсь к тебе. Несколько вопросов требуют моего личного внимания, прежде чем у нас с тобой начнется долгий отдых. — И она окинула его пылким взглядом подведенных сурьмой глаз.
Сет поцеловал тыльную сторону ее ладони.
— Слушаюсь и повинуюсь.
Все что угодно, лишь бы не возвращаться в гнетущую тишину своего городского особняка, не всматриваться в темноту и не думать о вечной ночи, принявшей в объятия его сестру, о тьме, которую он сам навлек на нее в дни беспечной молодости. Но таков уж крест, один из многих, который достался ему, и он будет его нести. Женитьба — самое малое, что он может сделать для Джулианны.
Сет поднес руку к лицу, чтобы погладить длинный шрам, рассекающий его верхнюю губу, и кончиками пальцев коснулся уродливой борозды. Пожалуй, самое большое несчастье заключалось в том, что вместо него умер его брат.
Золотистое платье самым возмутительным образом отличалось от того скромного наряда, в котором Джейн поначалу собиралась появиться на маскараде. Она поправила корсаж, стараясь подтянуть его повыше. Ее лицо горело от взглядов мужчин, беззастенчиво изучавших ее. Впрочем, не только ее, но и всех женщин в комнате. Мужчины вились вокруг дам и присматривались к ним, словно стервятники, выбирающие самый лакомый кусочек.
Джентльмены в маскарадных костюмах — купидоны, цезари, пираты — подкарауливали свою добычу на каждом шагу. Они разглядывали женщин столь бесцеремонно, словно имели на это право, словно представительницы слабого пола пришли сюда только для того, чтобы доставить им удовольствие, позволить трогать и ласкать их по первому же слову. Впрочем, не исключено, что так оно и было. Ни одна из присутствующих здесь дам не выглядела целомудренной.
Желтые бриллианты согревали грудь Джейн своим теплом. Она то и дело поглаживала камни, ища у них успокоения — единственная роскошь, единственная драгоценность, которую ей позволили иметь. Бриллианты не давали иссякнуть ее мужеству в присутствии многочисленных хищников. Уже в который раз Джейн спросила себя, а не совершила ли она ошибку, придя сюда.
— Попробуй, — предложила Астрид, протягивая ей пирожок с лобстером. — Они бесподобны.
Отрицательно качнув головой, Джейн вновь поправила свой наряд.
— Это платье мне малó, — прошипела она.
— Оно тебе идет, — безапелляционно провозгласила Астрид, с наслаждением поедая пирожок и не обращая внимания на восхищенные взгляды, которыми ее одаривали со всех сторон.
Светлая кожа и волосы цвета меда, подчеркнутые абрикосовым платьем, делали ее похожей на налитый солнцем персик. В ней никак нельзя было заподозрить холодную, надменную герцогиню, какой знал ее высший свет и которой поначалу сочла ее и Джейн.
Астрид предложила ей еще один пирожок.
— А как насчет этого? — Окинув его пристальным взглядом и откусив, она добавила: — Похоже, он нафарширован шпинатом. Кажется, еще и артишоками… м-м… или нет, пожалуй, трюфелями…
Джейн повысила голос, чтобы подруга расслышала ее сквозь шум:
