Разумеется. Она выросла как дикий цветок, а не как тепличная роза. Росла среди пяти мальчишек, скакала на лошади с ними по холмам, а не танцевала в бальных залах Лондона. Время вдруг отступило, перед ним снова стояла восьмилетняя Эль, ранимая и страдающая, верная его подружка.
Он неожиданно обнял ее, как делал тысячу раз, когда она была ребенком:
— Все будет хорошо.
Но вместо костлявой девочки теперь к нему прижалась пышной грудью созревшая молодая девушка, и он резко отодвинулся, щеки его запылали.
— Ты вернешься? — прошептала она, цепляясь за него.
— Конечно. — Он осторожно попытался освободиться.
— Когда?
— Не знаю. Через год, два.
— Год, два? — Она снова заплакала. — Да как ты можешь так говорить? Оставить меня так надолго? Я уже скучаю по тебе, ты мой самый лучший друг. А я — твой. Ты будешь скучать по мне?
Шон взял ее руку, сдаваясь.
— Конечно, я буду по тебе скучать, — спокойно ответил он, и это было правдой.
Их глаза снова встретились.
— Обещай мне. Обещай, что ты вернешься ко мне.
— Я обещаю. — Он бережно освободился из ее цепких рук. — Надо ехать. — Он сунул ногу в стремя; одно мгновение — и он окажется в седле.
— Подожди!
Он обернулся, и в ту же секунду она крепко обняла его и прижалась губами к его губам.
Что происходит? Эль, его долговязая бесстрашная подружка, поцеловала его только что. Но теперь она была женщиной, с округлыми, волнующими взгляд формами, а ее поцелуй был горяч и влажен.
Он отпрянул от нее:
— Это еще что такое?
— Это был поцелуй, глупый! — крикнула она.
Он вытер рот тыльной стороной ладони, все еще ошеломленный.
— Тебе не понравилось? — Она не верила.
— Нет, не понравилось! — Рассердившись и на себя и на нее, он вскочил на лошадь.
Она беззвучно рыдала, закрыв лицо ладонями.
Он никогда не мог видеть ее слез.
— Не плачь, прошу тебя.
Она кивнула и постаралась перестать плакать.
— Обещай мне.
— Я обещаю.
С полными непролитых слез глазами она улыбнулась.
И он улыбнулся в ответ, чувствуя, что и у него близки слезы. Потом пришпорил лошадь и пустил ее сразу в галоп. Шон не собирался убегать как безумный из своего дома, но он больше не мог выносить отчаяния и слез Эль, вызванных его отъездом. Отскакав на порядочное расстояние, он обернулся.
Белая фигурка стояла у чугунных ворот. Элеонора смотрела на него, потом подняла руку, и в этом жесте он увидел отчаяние и страх, терзающие ее.
Шон поднял руку в ответ. Потрясенный расставанием, он подумал, что его отъезд — к лучшему. Она выросла, и ее привязанность становилась опасной. Он повернул с утрамбованной земляной дороги на восток, через холмы.
И на гребне первого холма Шон снова остановился. Последний раз. Сердце билось учащенно и тревожно. Сейчас поместье выглядело как игрушечное. И маленькая фигурка у ворот все еще была на месте.
И ему пришла вдруг в голову удивительная мысль: что, если он отправился искать то, что всегда было рядом?
7
октября 1818. Адер, ИрландияЧерез три дня она выходит замуж за человека, которого все считают идеальной парой для нее. Три коротких дня — и она станет женой Питера Синклера. Элеонора де Уоррен нервничала и временами испытывала столь сильную тревогу, что не находила себе места. Ранним утром, когда все еще спали, безотчетный страх гнал ее из дому; и она мчалась верхом на своем гнедом жеребце, сидя по-мужски в седле, что считалось в обществе предосудительным для леди.
Пустив жеребца в галоп, она так низко пригнулась к его шее, что не видела ничего, кроме темной гривы. И все пришпоривала коня, подгоняя до тех пор, пока скорость стала опасной для нее. Она хотела заглушить этой бешеной скачкой все свои сомнения, прогнать тревогу и страх.
На короткое время ей это удалось. От скорости захватывало дух, все мысли и чувства уступили место ощущению полета. Земля под ногами лошади сливалась в бегущую ей навстречу разноцветную ленту. Все чувства исчезли, осталось лишь радостное возбуждение. Рассвет уже близился, небо бледнело, все предвещало скорый восход. Наконец Элеонора почувствовала утомление, и даже мощный гнедой жеребец стал уставать. Она натянула поводья, и он замедлил ход. И сразу вернулись мысли о предстоящей свадьбе. Она перевела гнедого жеребца на шаг. С высоты холма взглянула на свой дом. Адер — усадьба ее отца, его владения захватывали часть земель трех графств, включая сотни деревень, тысячи ферм, прибыльную угольную шахту и несколько каменных карьеров. Темный лес спускался к окружавшим огромный каменный дом сочным лужайкам и пышным садам, их пересекала река. Дом возвели в елизаветинское время, но от первых построек мало что осталось. Заново его отстроили около ста лет назад. Фасад представлял собой длинное трехэтажное прямоугольное строение с дюжиной колонн, подпирающих крышу, и треугольным фронтоном сверху. За фасадом два коротких крыла — одно для семьи, другое для гостей.
Сейчас дом был полон людей, собралась почти вся семья, приехало множество гостей. Триста человек были приглашены на свадьбу, пятьдесят из них, со стороны жениха, были поселены в западном крыле. Остальные располагались в деревенских гостиницах и «Гранд-отеле» Лимерика.
Потная, запыхавшаяся, пряди белокурых волос выбились из косы, в мужских бриджах, которые она когда-то стащила у одного из братьев, Элеонора сидела в седле, глядя на поместье. Когда ей исполнилось шестнадцать, ее повезли в Лондон, где она провела два сезона, как все дебютантки. После ее выхода в свет она должна была бросить свои детские привычки, забыть о мужском седле и мужском костюме. Но Эль и не думала сдаваться, даже представить не могла, как можно садиться на лошадь боком, да еще напялив длинное платье! Выросшая среди пяти братьев, из которых трое были родными и двое — сводными, она ни в чем от них не отставала и, когда они устраивали соревнования, редко проигрывала им.
Чтобы не шокировать собравшееся общество, она отправлялась на верховую прогулку до рассвета, пока все спали и никто не мог ее увидеть. Как удивится ее жених, если узнает о необычных манерах своей невесты. Скорее всего, он будет недоволен, что она одевается и ездит на лошади как мужчина.
Ей не следует рисковать. Ведь она хочет выйти за Питера Синклера. Хочет ли?
Ей казалось, что время прошло и она все забыла, но сейчас сердце вновь заныло знакомой болью. Да, она сама решила выйти за Питера, но когда до свадьбы осталось всего три дня, она очутилась лицом к лицу с пугающей правдой. Она уже не была столь уверена. Сначала она должна узнать, что случилось с Шоном, жив ли он.
