– Я ничего не говорил. Лучше позаботьтесь о кормилице для ребенка, – резко поставил он ее на место. – Если уж небо так поспешило призвать к себе ее мать, то с крещением оно может и немного подождать. А теперь оставьте меня наедине с моей женой…
Он сохранял свою гордую осанку, пока этот его приказ не был исполнен, а затем вновь повернулся к усопшей и наконец позволил себе отдаться боли, от которой у него перехватывало дыхание.
Покой, который теперь исходил от Сюзанны, смягчил глубокие борозды в уголках ее рта, проложенные болью. Сейчас она вновь походила на красивую молодую женщину, которой когда-то была. Давно, прежде чем ее жизнь была разрушена одним негодяем, бессовестным и бесчестным. Негодяем, которого она, несмотря ни на что, в глубине души все еще любила. Какие доказательства этого еще нужны, если она скончалась с его проклятым именем на устах?
Руперт Кройд, десятый граф Уинтэш, женатый на очаровательной леди Аманде. Отъявленный негодяй, игрок, лжец! Именно он виновен в том, что Сюзанна разучилась смеяться и радоваться жизни. Ему придется за это заплатить! За каждую слезу, за боль, за каждый отдельно взятый вздох, полный отчаяния…
«Я отомщу за тебя, Сюзанна! Клянусь тебе! – твердил про себя Роланд. – Я унижу его и его родных, унижу еще более сильно, чем он проделал это с тобой. И наша дочь станет моим орудием!»
– Итак, я спрашиваю тебя, Леонора Элизабет Пруденс Эпуорт, именем Господа, согласна ли ты взять этого мужчину в законные супруги?
На какую-то долю секунды в голове Леоноры мелькнула мысль о том, что первый раз в течение всей брачной церемонии кто-то действительно поинтересовался ее мнением.
Никто до сих пор не составил себе труда сделать это. Ни ее отец, ни ее будущий муж. Она не имела ни малейшего шанса отказаться от этого союза. Лишь остаток детского чувства противоречия позволял ей думать о том, что ее присутствие в дворцовой часовне графов Уинтэш приветствуется, а может быть, и желанно.
– Церемония пойдет быстрее, если ты сейчас ответишь священнику, моя дорогая!
Это немедленное напоминание последовало не от нетерпеливого жениха, а от отца. Роланд Эпуорт стоял рядом с ней, борясь с неожиданно возникшим ощущением, что его дочь Леонора может в последний момент разрушить так тщательно проработанный им план. Странное подозрение, тем более, что Леонора все двадцать лет ее жизни была настолько послушной, тихой и скромной девочкой, что его ни на секунду не посетило сомнение в ее покорности.
– Я согласна! – прошептала наконец невеста едва слышным голосом.
Святой отец удовлетворенно кивнул и обратился к жениху.
– Итак, я спрашиваю и тебя, Герве Руперт Джеймс Перигрин Кройд, согласен ли ты взять эту девушку в законные супруги, любить и уважать ее до тех пор, пока вас не разлучит смерть?
– Да, я согласен!
И это все, что требуется для того, чтобы заключить брак? Два совершенно чужие друг другу человека, которые в присутствии священника сказали: «Я согласен»? Достаточно ли этого, чтобы из простой дочери лондонского купца превратиться в благородную леди Уинтэш?
Леонора смотрела, как сквозь густой туман. Не только потому, что она была растрогана до слез, которые заволокли ей глаза, а скорее из-за густой кружевной вуали, ниспадавшей легкими складками с украшенной драгоценными камнями диадемы. Вуаль мешала ей рассмотреть лицо мужа. Она видела только руку, которая появилась откуда-то сбоку, для того чтобы надеть тяжелое золотое кольцо на средний палец ее руки.
Жилистая, смуглая мужская рука. Сильная и одновременно узкая, аристократическая. Рука, созданная для меча и шпаги. Леонора едва почувствовала прикосновение этих крепких пальцев, но тем сильнее ощутила тяжесть широкого, украшенного чеканкой кольца.
На ее маленькой округлой ручке оно бросалось в глаза как нечто массивное и грубое, почти языческое во всем своем великолепии.
Позднее она узнает, что это украшение принадлежало к самым ценным вещам из фамильного наследства графов Уинтэш. Утверждали, будто бы кольцо было подарено Вильгельмом Завоевателем первому, известному по старинным документам, графу Уинтэшу за героизм и отвагу, проявленные им в битве при Гастингсе.
Леонора заставила себя прислушаться к следующей речи, в которой содержалась молитва к Богу о благословении новобрачных, и сжала руки с необычным обручальным кольцом.
Хотя внешне она являла собой образец истинного благочестия, у нее вновь возникли «крамольные» мысли.
Как это типично для папы даже во время свадьбы отдавать ей приказы о том, когда она должна открыть рот. Для него эти минуты перед алтарем были вершиной долголетних честолюбивых мечтаний. Для Леоноры же – только результатом неустанного труда.
Оглядываясь назад, она вспоминала, что гувернантки и учительницы сменялись в родительском доме одна за другой, как в калейдоскопе. С тех пор, как она стала себя осознавать, ее готовили к выполнению будущего предназначения – стать леди Уинтэш.
Нет, это неправда.
О том, что именно Герве Кройд введет в свой дом этот образец широкообразованной, домашней молодой женщины, она сама узнала лишь несколько дней назад. До тех пор речь шла только о само собой разумеющихся вещах, совершенно необходимых для молодой девушки, которая однажды станет хозяйкой дома.
Итак, она прилежно учила французский и итальянский языки, скучала во время уроков игры на фортепиано и рисования, с интересом слушала преподавателей географии и математики – и не без успеха. Теперь она может поддержать беседу с иностранными клиентами отца, разобраться в сложных цифрах балансового отчета и организовать любое торжество – от интимного ужина до большого бала.
Правда, пока лишь теоретически. Поскольку ее отец еще ни разу не приводил клиентов в их дом на Кенсингтон-Сквер, а прилежная миссис Пикок никогда не выпускала из рук бразды правления большим домашним хозяйством. К тому же, Леонора, в сущности, была слишком скованна, чтобы разговаривать с человеком, которого она не знала, и не находила слов ни на своем языке, ни из запаса заученных иностранных идиом. От волнения она робела и даже начинала заикаться.
Заиграла фисгармония, и голоса присутствовавших при венчании слились в хорале. Дворцовая часовня замка Уинтэш была, милостью Божьей, довольно мала, поэтому в ней вполне поместились лишь немногочисленные члены семей, слуги и любопытные деревенские жители, присутствовавшие на этом торжественном событии – вступлении в брак одиннадцатого графа Уинтэш.
Сильная рука, поддерживая Леонору под локоть, помогла ей подняться из коленопреклоненной позы. Слабый, но недвусмысленный звук треснувшего шва на одежде чуть было не заставил ее опуститься обратно на мягкую скамеечку.
