Странно, но Сильвия поняла, что Люсинда этого не знает.
— Сева — это работа, работа во имя бога, — прошептала она Люсинде, одновременно гладя руку Майи.
— Знаешь, это было хорошо. Обучение было сложным, но работа делала все это нужным. Утром я танцевала для бога, а вечером совокуплялась с садху.
Меньше, чем за день, Люсинда совсем забыла, что Майя была проституткой.
Конечно, она с ними совокуплялась, поняла Люсинда. Конечно, это было ее работой. Но грусть и сожаления Майи заставили Люсинду понять, что Майя считала свою работу полезной, а не позорной. Майя говорила о совокуплении так, как монахиня может говорить о пожертвованиях.
Сильвия вздохнула. Люсинда ожидала, что она будет или жалеть, или ругать Майю.
— Тебе очень повезло, дочь, — сказала она вместо этого. — Почему ты прекратила это?
— Случилось наводнение. Храм пострадал. Денег не было, поэтому я предложила…
— Это на самом деле так, дочь?
Майя заплакала. Все началось с тихого стона и перешло в рыдания. Она склонилась вперед, тряся головой и рыдая.
— Моя гуру пропала. Ее смыло наводнением.
Люсинда не могла не протянуть руку к Майе и не погладить ее по спине, пока она рыдала.
— А кто была твоя гуру? — спросила Сильвия.
— Гунгама, — ответила Майя. Произнеся это имя, она расплакалась еще сильнее.
— Гунгама? — прошептала Сильвия. Она побледнела, глаза округлились.
— Ты ее знала? — спросила Люсинда, а Майя постаралась прекратить плач.
— Конечно, я ее знала. Мой отец был одним из ее покровителей. Она известна во всем мире, — Сильвия удивилась тому, что Люсинда про нее не слышала. — По она не умерла.
Майя села прямо. Казалось, она выплакала все слезы.
— Тетя, она утонула восемь месяцев назад.
— Нет, не утонула, — настаивала Сильвия. — Она ночевала в этом доме в прошлом месяце.
* * *
Джеральдо поднял голову от вина, бросил взгляд на Фернандо Аналу и снова пришел в замешательство. Лицо Аналы было настоящим индийским лицом — смуглым, с настороженным выражением, с яркими, хорошими зубами, но оно выступало из украшенного кружевом ворота рубашки и португальского сюртука, отделанного золотой тесьмой. И каждый раз, поднимая голову, Джеральдо испытывал потрясение.
Они говорили про предстоящую часть путешествия через перевал Сансагар. Патан, казалось, не мог не высказать беспокойства, хотя они с Да Гамой явно уже обсуждали этот вопрос.
— Может, нам стоит взять дополнительных охранников, господин? Разве нам не угрожает опасность? — спросил он у Фернандо.
Фернандо посмотрел на фарангов, прежде чем ответить:
— А что скажет сеньор Да Гама?
— Я говорю: к черту охранников. Они только привлекают внимание, а достаточного количества никогда не обеспечишь. Это невозможно, если разбойники действуют целеустремленно и намерены все равно на тебя напасть. Половина нанятых охранников окажется шпионами.
Да Гама сделал большой глоток вина, Патан покачал головой.
— Тем не менее следует принять меры предосторожности на случай несчастья. Нужно все предусмотреть, даже если не ожидаешь осложнений, — сказал Фернандо.
— Мой друг собирается предложить разбойникам чаут.
Патан очень серьезно смотрел на Фернандо, когда говорил.
— Вообще-то, в это время года на перевале действует только один клан, — осторожно произнес Фернандо. — Его план может сработать.
— Вы имеете в виду клан Трех Точек? — уточнил Да Гама. — Они скорее с миром возьмут деньги, чем станут грабить. Поэтому мы им заплатим. И черт с ними. Бакшиш, чаут, вымогательство — называйте, как хотите. Придется выложить немало, но они не станут нападать. — Да Гама с серьезным видом повернулся к Патану. — И почему нет? Главное — это сохранить груз.
Патан кивнул, но, похоже, доводы его не убедили.
— Если не считать перевал, дорога безопасна, — сказал Фернандо. — Но как вы их найдете, этот клан Трех Точек? Если вы не заплатите заранее, то ваш план бесполезен.
Да Гама поудобнее устроился на большом деревянном стуле, прислонившись к кожаной спинке.
— Они нас найдут сами. Я в этом не сомневаюсь.
— Если бы я за это отвечал… — пробормотал Патан.
— Но отвечаешь не ты, — ответил Да Гама. — Ты начнешь отвечать, когда мы доберемся до Биджапура. До тех пор ты просто совершаешь конную прогулку, поэтому попытайся получать удовольствие, — он склонился к Фернандо. — Кто может быть хуже португальского специалиста по заключению сделок? Только бурак, — заявил он и подмигнул.
— А разве не необычно, что в путешествие вместе отправились и португальский специалист, и бурак? — спросил Фернандо.
— Очень, — хором ответили оба. И наконец засмеялись.
Тут заговорил Джеральдо.
— Я уже какое-то время раздумываю: а кто такой специалист по заключению сделок? Что он конкретно делает? Я стеснялся спросить.
Да Гама громко расхохотался.
— Моя скромность хорошо известна, господин! — запротестовал Джеральдо.
Патан поднял руку, как делает мулла, собираясь преподать урок:
— Когда фаранги впервые приехали сюда, они не знали наших обычаев и традиций, не были приспособлены к нашему образу жизни. Они не могли отличить настоящее обещание от вежливого согласия, которое никогда не приведет к выполнению обещанного. От этого незнания возникали многочисленные трудности, причем не только у португальцев, но и у их торговых партнеров.
Патан обвел всех взглядом и продолжил объяснения:
— В конце концов португальцы нашли решение. Когда заключалась сделка, они отправляли человека для обеспечения того, чтобы сделка состоялась, как и было обещано. Или, если точнее, все прошло так, как поняли португальцы. Вначале эти люди, обеспечивающие заключение сделки, фактически были бандитами, ну, может, чуть лучше. Угрозы и насилие, если угрозы не срабатывали, являлись их единственным оружием. Но это было много лет назад, не так ли, Деога?
Да Гама кивнул.
— Насилие может решить некоторые проблемы, но вызывает новые, — сказал он. — Люди, способствующие заключению сделок, поняли это и приспособились. Мы научились тонкостям.
— Например? — спросил Джеральдо.
— Компромиссам. Предложению условий. Убеждениям. Просьбам. А если ничто из этого не срабатывает, то мы прибегаем к другим средствам влияния. Люди, способствующие заключению сделок, изучают тех, с кем имеют дело. У каждого человека есть слабость, каждый чего-то боится… Осуждения… нищеты… разглашения тайны. Некоторые называют это запугиванием и устрашением, но люди, обеспечивающие заключение сделок, называют это убеждением. Все это почти так же эффективно, как пускание крови. Только при этом мне редко приходится приставлять пистолет к чьей-то голове и взводить курок.
