– Ерунда. Вы можете перенести свадьбу под каким-нибудь предлогом – болезнь родственника или что-то еще. Пару минут назад вы не чурались лжи. Затем, через несколько месяцев, вы сможете пустить слух, что молодые люди решили, что не подходят друг другу. Никто не станет сомневаться в том, что их чувства изменились, учитывая их возраст.
– Невозможно.
– По многим стандартам, Джеральд – богатый молодой человек. Если вы беспокоитесь насчет потери денег, то я готов…
Кейти бросила бы что-нибудь в Форда, но ближе всего под рукой оказалось свадебное платье. Теперь она была настроена еще более решительно, чем раньше, что Сюзанна наденет это платье, и тогда, когда это запланировано. Вместо платья Кейти бросила на виконта такой презрительный взгляд, что позвоночник Форда – и то, что находится ниже него – должен был съежиться.
– Отложить свадьбу тихим, спокойным образом? Как, я спрашиваю, я должна это сделать, вы, бестолковый дурак? Даже если бы Сюзанна согласилась на это, чего, уверяю вас, она не сделает, отложить свадьбу просто невозможно, милорд.
– Все возможно.
– Нет, милорд, ни при каких обстоятельствах – ведь ваша невестка и ее дочери приезжают сюда ради этого счастливого события. Они будут здесь завтра.
Танион Уэлфорд, виконт Форд, был джентльменом до мозга костей. Принципы чести и долга составляли самую суть его личности. Джентльмен не лжет, не обманывает и не крадет. Он защищает слабых и оберегает тех, кто зависит от него. Он делает все, чтобы его дом, капитал и семья пребывали в безопасности, и их не касался скандал.
Так как же он должен был поступать теперь?
Он не мог позволить Джеральду жить во лжи, жениться на женщине, само имя которой – фальшивка. Правда рано или поздно выйдет наружу, когда первый прилив страстной влюбленности схлынет. Тогда у юноши вся последующая жизнь будет наполнена сожалениями. При этом Форд не мог предать и женщину, которая отказалась от привычного образа жизни, чтобы защитить эту ложь и собственную семью. Кроме того, ему нравилась миссис Кейти Коул.
Ему пришлось с уважением отнестись к тому, что она сделала, к ее смелости, по всем статьям, ведь она выращивала цыплят и растила ребенка, когда должна была взмахивать веером на каком-нибудь балу, чтобы подозвать к себе поклонника. Немногие из других избалованных дочерей высшего света могли бы добиться всего этого, начав с малого, совсем в одиночку. Ни одна другая падшая женщина не стала бы зарабатывать уроками музыки или продажей яиц вместо собственного тела, ее роскошного и прелестного женственного тела.
Форд также восхищался тем фактом, что она не утратила силы духа, когда потеряла свою семью, богатство и планы на будущее. Дочь графа до кончиков ногтей, она не склонилась перед требованиями простого виконта, даже несмотря на то, что он мог расколоть ее мир на части с такой же легкостью, с какой она разбивает одно из своих куриных яиц. У Кейти Коул прочный фундамент – и довольно привлекательный к тому же[5]. Да и сверху она тоже хороша, размышлял Форд за бокалом коньяка, вернувшись в гостиницу. Ему нравились ее роскошная грудь и то, как она заполняла ее платье, и как эта грудь заполнит ладони мужчины, когда он…
Ему этого не узнать. Но сегодня ночью виконту будет чертовски трудно уснуть, пока он будет пытаться решить, что же делать со свадьбой.
Он все еще пытался решить это, когда на следующий день в гостиницу прибыла его невестка.
Агнес реквизировала вторые по качеству апартаменты, которые были зарезервированы для Джеральда, а это означало, что Джеральд разделит комнаты с Фордом. Затем она потребовала присутствия виконта в своей личной гостиной, где горничные и лакеи торопливо вносили сумки и дорожные сундуки, шкатулки для драгоценностей и шляпные картонки, которых хватило бы на небольшую армию, не говоря уже об одной женщине с двумя дочерями. До того, как он смог поприветствовать ее – на самом деле, Форд собирался спросить, где Джеральд, чтобы он смог свернуть молодому человеку шею – Агнес начала кричать на него с шезлонга, где полулежала, положив одну руку на собаку, а другой сжимая флакон с нюхательной солью.
– Бог ты мой, Форд, почему вы такой равнодушный дядя? Я думала, что вы собираетесь что-то сделать с этой ужасной идеей Джеральда. Вы должны! Нельзя позволять ему жениться и входить в эту семью. В самом деле, эта женщина…
– Значит, она сказала вам?
– Она велела мне уезжать, и самым грубейшим образом.
– Миссис Коул? – Форд не мог себе представить, что вдова будет невежливо вести себя с незнакомыми людьми, не говоря уже о будущей свекрови ее дочери. Она была груба с ним, но он заслужил это. – Она радостно готовилась к вашему прибытию, когда я видел ее в последний раз. – На самом деле, когда он уходил, миссис Коул прижимала к груди это проклятое платье. Она была разъярена и испугана, и больше всего на свете виконту хотелось обнять ее и сказать, что все будет хорошо. Но вся жизнь не сможет быть безоблачной и романтичной, потому что мир таков какой он есть – жестокий и беспощадный. Это досадно, но по всей вероятности, ничего не изменится, особенно если миссис Коул оскорбила Агнес при первой встрече. Форд постарался сделать все, что в его силах, чтобы преодолеть затруднения. – Вы приехали на неделю раньше, знаете ли.
– Все это может быть и так, но она заявила, что у нее нет места для моей камеристки, горничной девочек и гувернантки. Или – времени для чьих-то мигреней. – Она фыркнула. – Как будто у меня есть привычка страдать от воображаемых недугов. Все, что я попросила – это чашку чая, немного лавандовой воды, чтобы смочить лоб, может быть, поссет, и кусок мяса для Раффлса. Она заявила, что мое сокровище облаяло ее куриц, и теперь они не будут нестись, а потом эта женщина сказала, что у нее нет времени, ведь в доме находится больной ребенок.
Форд перестал ходить взад-вперед по гостиной.
– Неужели одна из девочек заболела? И ты оставила ее у миссис Коул, чтобы та ухаживала за больной?
– Мои дочери здоровы, и сейчас они отдыхают в своих комнатах, в этой безвкусной гостинице. В них нет никакой жеманности, между прочим.
Напротив, Форд припомнил, что его племянницы скулили и хныкали по поводу малейшей царапины или шмыганья носом.
– Тогда это мисс Коул подхватила лихорадку? Вчера она была в полном здравии.
– Если вам нужно знать, то это Криспин, ваш сын.
Форд едва не выхватил флакон с нюхательной солью из пухлых рук Агнес.
– Мой сын заболел? И вы ждали до этого момента, чтобы сообщить мне? И… Криспин здесь, а не в школе? – Форд уже был на полпути к двери, чтобы отдать приказ оседлать его лошадь.
