– Да, – неловко сказала Алси. – Я знаю, как ты будешь скучать по городу. И если не хочешь оставаться со мной здесь…
– Не говорите глупостей, мадемуазель, – вознегодовала Селеста. – Я не брошу вас среди этих варваров. Это все равно что оставить собственное дитя! Кроме того, кто здесь умеет чистить бархат так, как я, или позаботится пригласить вас к обеду, когда вы уткнетесь в старые пыльные книги?
Помимо собственной воли Алси улыбнулась:
– Книги совершенно новые, Селеста, вот почему они такие увлекательные. – После минутного колебания она взяла француженку за руку. – Спасибо, что не оставила меня. Я бы без тебя совсем пропала.
– Конечно, пропали бы, – ответила служанка, явно обрадовавшись. – Но я поверить не могу, что вы восприняли предательство этого дьявола так спокойно. Когда он выложил вам эти новости? Как только получил удовольствие?
Алси неловко пошевелилась.
– Он ничего не сказал. Я сама до всего додумалась.
– Умница! – просияла Селеста, доставая свежую сорочку и корсет. – Какая жалость, что вы догадались обо всем слишком поздно! Ну и ну, заманил вас в такую ловушку и ждал, что вы отнесетесь к этому спокойно? Я просто в бешенстве! – Селеста замолкла. Внезапное подозрение промелькнуло на ее лице, и она пристально посмотрела на Алси. – Вы ведь узнали обо всем слишком поздно?
Алси покраснела, и не успела она ответить, как Селеста, забыв про корсет, всплеснула руками.
– Ох, мадемуазель! – вскрикнула служанка. – Я вас никогда не пойму! Почему вы это сделали? Сумасшедшая девчонка!
– Селеста, ты забываешься, – сказала Алси чуть резче, чем хотела. – Ты ведь моя горничная, а не нянька. Я уже стара для этого.
– Да, мадемуазель, – опустив глаза, пробормотала Селеста с притворным раскаянием. – Мадам, – поправилась она. Вероятно, упрек Алси заставил служанку попридержать язык, но взгляд ее был по-прежнему пристальным, – И все-таки я не понимаю, почему вы эго сделали. Конечно, не мое дело задавать подобные вопросы, хоть я и согласилась разделить с вами ссылку.
– Ты не понимаешь, потому что ты – это не я, – сказала Алси, забрав у горничной сорочку и надевая ее. – Но ты не хуже меня знаешь, что я потерпела фиаско как леди и как женщина.
– Нет… – машинально возразила Селеста, хотя Алси увидела в ее глазах согласие.
– Да, – отозвалась Алси, – Неужели ты, зная мои неудачи, не видишь, почему я готова закрыть глаза на недостатки человека, который, поговорив со мной всего час, кажется, интересуется мной все больше?
– Ох! – воскликнула Селеста и потом с искренней радостью повторила: – Ох! Он вас полюбит! Я знаю, что полюбит. И если он любит вас, да будь он хоть турок, я ему все прощу.
Алси не сдержала улыбки.
– Я так высоко не замахиваюсь, но довольна своим выбором. – И к ее собственному удивлению, в каждом ее слове звенела правда.
Думитру в миле от замка осматривал, как идет строительство террас, когда на дороге появился Михась, костлявый парнишка, помощник конюха. Граф заметил его метров за сто, но продолжал разговаривать с рабочими, задаваясь вопросом, какую новость несет мальчишка. Он зачем-нибудь понадобился жене? С ней произошло несчастье или… она сбежала?
Михась появился прежде, чем Думитру разобрался в сумятице эмоций, вызванных собственными мыслями. Рабочие прервали разговор, когда раскрасневшийся Михась остановился и, тяжело дыша, выпалил новость:
– Петро Волынроский вернулся!
Думитру расплылся в улыбке, радость и облегчение охватили его. Весть, которую доставил Михась, была очень приятной и совершенно неожиданной.
– Уже?
– Да! – сказал Михась. – Мы с Белой были на крепостном валу и увидели, как он идет по ущелью. Он будет у ворот с минуты на минуту!
– Что ж, хорошая работа, – сказал Думитру. Порывшись в кошельке, он нашел среди талеров медный крейцер и отдал парнишке. – Двести лет назад с твоими орлиными глазами ты был бы хорошим дозорным. Возвращайся и скажи герру Волынроскому, чтобы ждал меня в кабинете. Нет, – передумал он, – я сейчас же поеду и сам встречу его. – Думитру кивнул рабочим: – Я вернусь до сумерек.
Круто повернувшись, он в два шага оказался у привязанной лошади, вскочил в седло и пустил ее легкой рысью по направлению к замку, едва удерживаясь от неподобающего его положению галопа. Главная дорога вела к другой стороне крепости, поэтому Думитру не заметил прибытия друга, но когда прошел сквозь неприметную боковую калитку на конюшенный двор, то увидел, что Петро Волынроский, бросив поводья конюху, уже спешился.
Увидев друга, Волынроский улыбнулся, его волосы цвета червонного золота блестели под солнцем, несмотря на покрывавшую их дорожную пыль, серые глаза радостно поблескивали. Думитру спрыгнул на землю, отдав поводья мальчишке. В три шага он оказался рядом с Петро и крепко обнял его на восточный манер, который считал универсальным во всем христианском мире, пока, приехав в Париж, не узнал, что это варварский архаизм.
Каким шоком оказалась Франция для его валашских привычек и образа мыслей! Чтобы обрести внутреннюю опору и уверенность в себе, Думитру тянулся к эмигрантам: венграм и полякам, пруссакам и сербам. Хотя их компания была весьма разношерстна, всех объединяло иностранное происхождение. Из многочисленных приятелей, оказавшихся в добровольном изгнании, больше всего ему понравился Волынроский. Думитру ближе всех сошелся с Петро и полюбил его. Родом с Украины, Волынроский был младшим сыном незначительного помещика. Собрав денег, сколько мог, он отправился в Париж. От долговой тюрьмы его спасали богатые вдовушки, которые не могли устоять против его чар, да необычайно успешная игра в двадцать одно. Финансовые способности Петро были столь впечатляющи, что Думитру пригласил его стать своим управляющим и агентом. Сначала Волынроский отклонил это предложение, не желая расставаться с удовольствиями городской жизни, но через полгода после того, как Думитру покинул Францию, украинец оказался у его порога – обстоятельства, вызванные неудачным побегом с юной дочерью аристократа, сделали Париж совершенно негостеприимным.
– Волынроский, ах ты черт! – воскликнул Думитру. – Как ты сумел так быстро обернуться?
Худой мужчина широко улыбнулся:
– Банкиры в Женеве очень расторопны. Дело заняло только один день, я знал, что вернусь быстрее любого письма. Кроме того, я скучал по твоим сединам и твоей хорошей французской кухне.
– Сединам! Все мои седые волосы на твоей совести, они появились, когда ты впутал меня в эту глупую историю с герцогиней, – парировал Думитру.
– Твои волосы поседели задолго до этого, – фыркнул Волынроский. – Не удивлюсь, что ты подкрашиваешь их, чтобы нравиться дамам. Напускная мудрость привлекает их, особенно если под седой гривой обнаруживается смазливая физиономия. Кстати, о дамах, Северинор, как ты нашел свою жену? – Он одарил Думитру такой улыбкой, от которой в сердцах богатых вдовушек вспыхивала давно уснувшая страсть.
