Прокладывая себе путь через толпу, он все больше поражался странным нарядам танцевавших на балу гостей. Не то чтобы он считал себя большим специалистом по костюмам, однако даже на первый взгляд было видно, что это не простые карнавальные платья, которые можно взять напрокат на рождественский бал. Все эти наряды выглядели как настоящие и скорее всего были сшиты для какого-то исторического фильма. Что заставило Флинна снова оглянуться: а вдруг здесь действительно снимают кино? Вдруг он заблудился и попал в другую часть дома?
Но в зале не было ни одной камеры. И он не мог заблудиться, потому что отлично помнил, как вышел и вошел в одну и ту же дверь. Он с тревогой всматривался в обращенные к нему лица — между прочим, его персона почему-то успела привлечь всеобщее внимание — и убеждался, что не узнает никого из этих людей. Впрочем, это было вполне естественно. Флинн постарался найти в толпе Нину. Вот уж кто должен выглядеть практически голой среди разряженных в пух и прах статистов!
Но он не обнаружил ни ее ни Кабби. Флинну не хватило фантазии представить, как должен выглядеть его приятель в костюме восемнадцатого века. Потешная, должно быть, картина!
Наконец он пересек бальный зал из конца в конец и оказался в пустом прохладном коридоре. Флинн оглянулся, и сердце тревожно екнуло у него в груди. Всего час назад здесь на белом мраморном полу были настланы пушистые ковры, а возле девственно-белых стен стояли мягкие диваны и кресла, изображавшие интимные «уголки для беседы». Теперь же ковров не было и в помине, на стенах темнели дубовые резные панели, а посередине стоял длиннющий обеденный стол, ломившийся от обилия всяких блюд. Флинн замер на месте, чувствуя, как в душе нарастает неясная тревога.
Неужели пока он болтался во дворе, они успели совершить все эти перестановки? Невероятно, немыслимо! Так же немыслимо, как вытряхнуть всю эту толпу народа из их вечерних туалетов и переодеть в замысловатые наряды черт знает какого там века. На это должно уйти по меньшей мере несколько часов — если не вся ночь!
И тем не менее это был все тот же самый дворец. У Флинна имелась тысяча причин быть в этом уверенным, и главной оставалась та, что он никуда отсюда не уходил. Наручные часы показывали 10.45. А во двор он вышел где-то около 10.00. Он знал это точно, потому что свадебный торт разрезали ровно в 9.30, и он съел свой кусок. Получалось, что за три четверти часа кто-то сменил декорации и переодел толпу гостей — или же здесь творится какая-то чертовщина? Может быть, ему это снится? Но разве у человека бывают сны, в которых он гадает, снится ему это или нет? К тому же он все еще мокрый после купания в фонтане. А выпитый накануне алкоголь начинал напоминать о себе легкой головной болью.
Внезапно Флинна осенило: да это же галлюцинация! Ну конечно! Ему что-то подсыпали в бокал, он выпил, ни о чем не подозревая, а теперь ведет себя как последний осел на потеху публике! Иного объяснения тому, что происходило вокруг, Флинн не видел. Каким-то образом он умудрился заснуть в одной из спален наверху и теперь находится во власти иллюзий, навеянных наркотиком.
Кстати, по поводу иллюзий — ему давно пора найти свою спальню и снять мокрый костюм. Только бы знать наверняка, что он действительно у себя в спальне! Флинну не улыбалось устраивать перед гостями бесплатный сеанс мужского стриптиза.
— Вот он где! Я знал, что мерзавец не мог далеко уйти! Этот малый ведет себя как сумасшедший!
Флинн резко обернулся, услышав голос человека со двора. Его сопровождали шестеро дюжих парней, разряженных в яркие клоунские одеяния. Они решительно двинулись вперед, потрясая весьма увесистыми дубинками и какими-то древними пистолетами.
Флинн все еще надеялся, что стал жертвой чьей-то глупой шутки. Он знал, что ведет себя как последний болван и будет проклинать эту слабость до конца своих дней. Но коль скоро он все равно собирался уехать сразу после окончания свадьбы и никогда больше не возвращаться в эту забытую Богом дыру, можно было не переживать из-за той памяти, которую он по себе оставит. И Флинн во весь дух помчался к парадному входу. Головорезы, выглядевшие чересчур уж реально — особенно их зверские рожи и варварское оружие, — ринулись вдогонку за ним.
Меньше всего Флинну хотелось на собственном опыте выяснять, насколько реальным может быть ущерб, причиненный галлюцинацией. Он подбежал к высоким массивным дверям, вцепился в бронзовые кольца и рванул их на себя с силой, удесятеренной отчаянием. Бесшумно скользя на заботливо смазанных петлях, двери распахнулись и с грохотом врезались в стены передней. Флинн выскочил наружу.
У него не было времени оглядеться и прикинуть, где он находится и куда следует бежать. Он просто понесся вокруг дома, надеясь найти гараж, а в нем — машины? Должны же здесь быть машины? Однако через минуту ему стало ясно, что и с гаражом что-то не так. Разве в эти узкие двери протиснется автомобиль? И зачем было делать их такими высокими? И потом — почему здесь так ужасно воняет навозом?
Но деваться все равно было некуда, он распахнул странную дверь и скрылся внутри.
От густого, застоявшегося запаха навоза Флинна чуть не стошнило. Он замер, приходя в себя; судя по шороху сена, приглушенному топоту и фырканью, его окружали лошади.
Снаружи послышались голоса преследователей, и возле дверей затопали тяжелые сапоги. Флинн едва разглядел в темноте ближний денник, открыл дверь и метнулся внутрь. Скорчившись за низкой дверью, он старался дышать как можно тише, хотя от нехватки кислорода чуть не падал в обморок.
Дверь в конюшню распахнулась, и по настилу между денниками прогрохотали чьи-то шаги.
— Обыскать денники! — приказал грубый голос.
— А ты уверен, что он тут? — спросил другой преследователь.
— Так точно, сэр! Я его видел. Проскочил сюда аккурат перед нами. Не удивлюсь, если он в деннике спрятался!
Флинн с тревогой подумал, что их разговор чересчур логичен. И не похож на болтовню зевак, потешающихся над чьей-то глупой шуткой. Тут вообще никто не шутил. Ради всего святого, что же с ним произошло? Не может быть, чтобы сон выглядел так реально. И на галлюцинацию это не похоже. Черт побери, у него за спиной стоит лошадь и дышит ему в затылок!
Флинн застыл, не смея шелохнуться. Он спрятался в деннике, но не заметил лошадь. Проклятие! Ведь он нарочно заглянул внутрь и убедился, что денник пуст! Но в конюшне было слишком темно.
Лошадь фыркнула, и Флинн с трудом подавил желание подскочить на месте и вскарабкаться под самый потолок по голой стене. Проклятие, он же терпеть не мог лошадей! Он ненавидел их всю свою сознательную жизнь, и слава Богу, ему почти не приходилось с ними сталкиваться. А вот теперь он сидит в темном закутке, и за спиной у него переступает копытами и угрожающе пыхтит самая жуткая тварь на свете, и от стука этих тяжелых копыт и горячего дыхания в груди у Флинна все обрывалось! Огромные, тупые, опасные, уродливые монстры! Вот если бы он мог возненавидеть их настолько, чтобы прикончить на месте одной своей ненавистью! Но как Флинн ни старался, ему не удавалось придать своим чувствам необходимый накал.
