Рыба была прекрасна, и они ели с удовольствием; тем более резким контрастом прозвучали слова Лайла:
— Боюсь, вам будет скучно, но, думаю, не следует без особой нужды выходить из комнаты днем.
— Я предвидела, что вы это скажете, — тихо молвила Надин. — Мне совсем не хочется выходить на люди и... все время оглядываться.
— Значит, мы останемся здесь, — заявил он. — Кстати, вам не помешало бы отдохнуть.
Желая отвлечь девушку от тягостных раздумий, он стал рассказывать ей о Трое и других примечательных местах, которые когда-то посетил. Надин завороженно ловила каждое его слово.
Когда они доели, Лайл сложил подносы и отнес их вниз.
На кухне Гюлизар была одна, хотя прежде он видел помогавшую ей старуху. Лайл понял, что служанка делает всю работу по дому, от приготовления еды до уборки в комнатах.
Он небрежно спросил:
— А кто еще здесь живет?
— Ни за что не догадаетесь! — воскликнула Гюлизар. — Два немецких туриста, которые все время жалуются на еду, и человек, который пишет исторические книги и едет в Трою.
Лайл решил, что она имеет в виду археолога, — что ж, по крайней мере этот безопасен.
Впрочем, он решил не рисковать. Поблагодарив Гюлизар и похвалив ее — что вызвало новый приступ хихиканья, — Лайл поднялся наверх.
Он рассказал Надин о том, что узнал, и заключил:
— Мне все-таки кажется, разумнее было бы оставаться здесь. Как только стемнеет, я выйду и поищу наиболее удобный и быстрый путь до крейсера, когда он прибудет.
— А вы... уверены... что он придет? — робко спросила Надин.
— В депеше, которую я послал из Константинополя, ясно сказано, что мы будем ждать в Интепе.
Воцарилось молчание. Вскоре его нарушила Надин.
— Как вы думаете... человек, которого вы видели, когда мы сходили с парома... он узнал вас?
— Вопрос не в этом, — ответил Лайл. — Просто агенты секретной службы, которые ищут меня, предупредили его, что я могу пересечь Дарданеллы. — Он помолчал немного и чуть слышно добавил: — У них нет оснований предполагать, что я уеду в Англию на крейсере.
— И они вряд ли ожидают, что вы переоденетесь миссионером, — продолжила Надин.
Они проговорили до ужина, и Лайл снова спустился вниз за едой. Она была не так вкусна, как обед. Гюлизар пришлось готовить другим постояльцам, которые вернулись в гостиницу после поездки по окрестностям.
Проходя мимо двери, Лайл покосился на них. Он по-прежнему считал, что Надин должна оставаться в комнате, потому что даже в парике и очках она привлекала к себе внимание. Да к тому же гостям могли задать ничего не значащие на первый взгляд вопросы, и все открылось бы.
Когда они отужинали, Лайл сказал:
— Я пошел.
— Вы думаете, это... нужно? — встревожилась Надин. — А вдруг они... ждут вас... и вы больше... не вернетесь?
— Клянусь вам, — сказал он проникновенно, — я буду очень осторожен, потому что должен заботиться о вас.
Надин очень хотелось уговорить его остаться, но она понимала, что если придется спешно идти на берег, то нужно по крайней мере знать к нему дорогу. Поэтому она скрепя сердце промолчала.
Лайл подошел к окну и стоял там, пока огненная корона солнца не скрылась за горизонтом.
Спустились сумерки. В небе проклевывались первые звезды. Только они и освещали дорогу от гостиницы к морю.
Лайл снял рясу и остался в белой рубашке и черных брюках. Потом достал из чемодана черную куртку и надел ее. За курткой последовал черный шарф, он обернул его вокруг шеи. Увидев, что Надин с удивлением наблюдает за ним, он пояснил:
— Я буду держаться в тени — буду тенью. Меня никто не заметит, даю вам слово.
— Пожалуйста, прошу вас... будьте осторожнее! — взмолилась девушка. — Вы же знаете, что я... не могу потерять вас.
Услышав дрожь в ее голосе, Лайл едва удержался, чтобы не поцеловать ее. Он повернулся, взмахнул ладонью и покинул комнату.
Когда он ушел, Надин стала молиться.
— Господи, прошу тебя... позаботься... о нем. Пожалуйста... пусть русские не... не найдут его.
Она молилась и о том, чтобы отец довел их с Лайлом до крейсера в безопасности.
— Вы лучше всех знаете, папенька... о трудностях, которые... поджидают нас. Мы выжили... пока... и должны добраться до Англии... оба.
Надин молилась так самозабвенно, что вздрогнула, когда открылась дверь. Увидев Лайла, она вскрикнула от радости.
— Вы... вы вернулись! С вами все в порядке? Ничего не случилось?
— Ничего, — ответил он. — Если не считать того, что теперь я знаю, как добраться до берега, который находится совсем недалеко. Там достаточно глубокая и спокойная вода, и я уверен, крейсер прекрасно там станет.
Сняв шарф, он сказал:
— Меня никто не заметил — ну разве что чайки, а они, слава Богу, не станут об этом болтать.
Надин рассмеялась, а Лайл промолвил с укором в голосе:
— Я думал, вы догадаетесь раздеться и лечь в постель, пока меня не было.
Надин покраснела.
— Простите... но я... не подумала.
Решив, что он сердится, девушка объяснила:
— Я... молилась.
— Я так и думал. А теперь раздевайтесь и ложитесь спать, пока можно. Я спущусь вниз и поговорю с Гюлизар ровно десять минут!
Надин, смеясь, стала стелить постель.
Как только Лайл ушел, она быстро разделась, теряясь в догадках, где он будет спать. Было бы крайне непристойно устроиться в одной постели.
Девушка надела белую ночную рубашку, в которой была прошлой ночью, и легла в постель перед самым приходом Лайла.
Он вошел с какой-то вещью в руке. Заметив любопытный взгляд Надин, он сказал:
— Я увидел в конце коридора открытую дверь. На кровати лежало вот это одеяло. Видимо, хозяину комнаты оно ни к чему.
— И вы забрали его?
— Забрал, чтобы устроиться поудобнее. Думаю, вы поделитесь одной из подушек.
— Вы... собираетесь... спать на полу?
— Именно так, — подтвердил Лайл.
— Но вы уже спали так прошлой ночью, и будет честно, если сегодня вы поспите в постели, а я лягу на пол.
Лайл засмеялся.
— Неужели вы действительно думаете, что я допущу это? Уверяю вас, мне приходилось спать и в худших местах, например, в пещере, где пахло волками, которые жили там до меня.
Надин исторгла испуганное восклицание.
— Теперь отвернитесь и закройте глаза, пока я умоюсь, — попросил Лайл. — Потом я устроюсь поудобнее. У вас два одеяла, и я уверен, что в такую жару вы поделитесь со мной одним из них.
— Возьмите оба, — предложила Надин.
— Одного достаточно. А теперь будьте хорошей девочкой и закройте глазки.
Она повиновалась и услышала, как он наливает в раковину воду. Мылся он долго и, видимо, тщательно и наконец произнес:
