Она повиновалась и услышала, как он наливает в раковину воду. Мылся он долго и, видимо, тщательно и наконец произнес:
— Можете повернуться, хотя зрелище вас ожидает не слишком эстетичное.
Надин открыла глаза. На Лайле остались только черные брюки, стянутые на талии ремнем.
На ремне болтался револьвер.
— Вы... вы всегда носите с собой... это? — нерешительно спросила Надин.
— С моей стороны было бы глупо поступить иначе, если я должен охранять прекрасную принцессу от кровожадного дракона.
Надин ответила тоже полушутя:
— Принцесса очень, очень благодарна рыцарю, который... спасает ее.
Лайл взял с кровати подушку, положил ее на два одеяла, брошенных на пол, и сказал:
— Спокойной ночи, Надин. Задуй свечу, и пусть тебе приснится прекрасная Англия, которую ты увидишь в первый раз.
— Спокойной ночи... Лайл. Бог да благословит... тебя.
Она закрыла глаза и уснула с мыслью о том, как чудесно будет путешествовать вместе с Лайлом на крейсере.
Внезапно Надин проснулась.
Сначала ей показалось, что уже утро, однако вокруг было темно. Она услышала ровное дыхание Лайла на полу у кровати и подумала, как ей повезло, что он рядом. Будь она одна, ей было бы куда страшнее.
Затем она почувствовала укол в сердце и поняла, что они в опасности. Она осознала это так ясно, что ее охватила дрожь.
Этот нюх на опасность она унаследовала от отца. Он не раз совершенно неожиданно говорил:
— Мы немедленно уезжаем!
— Уезжаем? — удивлялась поначалу мать. — Но почему, дорогой? Нам ведь здесь так хорошо!
— Мы в опасности, — отвечал отец. — Быстрее собирай вещи, а я разведаю, как еще до заката уехать отсюда.
Он всегда оказывался прав. Позже Талботы узнавали, что после их отъезда в дом являлись русские. С тех пор Надин и ее мать беспрекословно повиновались отцу.
Иногда приходилось даже бросать дорогие им вещи.
— Поторапливайтесь, — говорил отец, — у нас нет времени!
Теперь Надин почувствовала, что отец указывает ей на опасность. Она даже слышала его голос:
— Торопитесь! Торопитесь! Немедленно уходите!
Не медля больше ни секунды, она стала будить своего спутника.
— Лайл! Лайл! Проснись!
Он пробудился моментально — сказалась привычка к опасности.
— Что случилось? — спросил он.
— Можешь считать, что это смешно, но я знаю, как всегда знал папенька, что мы в опасности и немедленно должны уходить!
Она глубоко вдохнула.
— Я чувствую, как опасность приближается... она все ближе!
Лайл встал.
— Прекрасно, — произнес он, — быстро одевайся, и мы спустимся на берег, туда, где я нашел стоянку.
Он быстро надел рубашку.
Надин оставила свою одежду аккуратно сложенной на стуле в другом конце комнаты. Ощупью нашла дорогу к ней и стала одеваться. Она слышала за спиной, как движется Лайл, но не обернулась. Застегнув платье, она спросила:
— Мне надевать парик?
— Не нужно. Нас никто не увидит. Мы останемся на берегу до зари. Потом, если ты решишь, что опасность миновала, вернемся сюда.
Действительно, только отец так понимал ее.
— Готова? — спросил Лайл.
— Да, — ответила девушка.
Они говорили очень тихо, чтобы не услышали жильцы соседних комнат.
Лайл бесшумно открыл дверь. В гостинице стояла тишина. Надин подошла к нему и взяла за руку.
Они на цыпочках спускались по лестнице. В темноте приходилось идти на ощупь.
Лайл шел впереди, и Надин поняла, что он ведет ее в кухню. Девушка почувствовала жар от печи и увидела отблески огня.
Лайл добрался до задней двери, и они вышли на улицу.
Было темно, но при свете звезд вполне можно было различить дорогу. К удивлению Надин, Лайл не сразу повел ее к берегу. Они немного отошли от него и сделали крюк через рощу. Наконец Лайл повернул к морю.
Теперь стало ясно, для чего он это делает. Они подходили к берегу с другой стороны — не от гостиницы.
Лайл был не в рясе, а в черной куртке; если рядом и были шпионы, они ни за что не опознали бы в них мужчину и женщину, сошедших с парома.
Впрочем, грустно подумала Надин, в этом нет никакой уверенности.
Лайл помог ей спуститься на берег в том самом месте, о котором рассказывал накануне. Это был довольно большой пляж с несколькими лодками, вытащенными с песка на гальку. По обе стороны пляжа берег поднимался до уровня домов.
Они прошли по гальке. В углу пляжа обнаружились заросли цветущих кустов с резким запахом. Надин поняла, что это то самое укрытие, которое нашел Лайл.
Он раздвинул ветки, и девушка, не дожидаясь команды, нырнула туда. В середине зарослей находился песчаный пятачок, на котором вполне можно было сидеть. Она опустилась на землю, и Лайл сел рядом, отпустив ветки, с тихим шорохом сомкнувшиеся над их головами. Теперь они были окружены стеной из зеленых листьев и белых цветов.
Лайл обнял Надин за плечи, и она облокотилась на него. Впервые с момента бегства из гостиницы девушка заговорила.
— Как ты... умно поступил!
— Когда я впервые увидел эти кусты, мне почему-то пришло в голову, что они Могут пригодиться.
— А вдруг я... ошиблась... и нам нечего бояться?
— Мы поступили правильно, ни к чему рисковать, — ответил Лайл. — Я тоже чувствовал опасность, но не хотел покидать гостиницу до прибытия крейсера.
— А что, если он опоздает? — с дрожью в голосе спросила Надин. — Мы же не можем... оставаться здесь... весь день.
— Не будем беспокоиться заранее. Ты молодец, что предупредила меня об опасности. Я тебе верю. Теперь нам остается только молиться, чтобы крейсер пришел поскорее.
— Понимаешь... — нерешительно молвила девушка, — я знаю только одного человека... похожего на папеньку... он мог бы понять ощущения... над которыми многие... посмеялись бы.
— Мы будем смеяться, когда окажемся в Англии, — тихо ответил Лайл.
Надин положила голову ему на плечо и почувствовала себя невероятно счастливой.
Но тут она вспомнила грека и вздрогнула.
Лайл крепче обнял ее за плечи.
— Все в порядке, — сказал он. — Ты чувствуешь опасность, ну а я чувствую, что мы победим!
Он едва не добавил: «Потому что я люблю тебя!» — но сказал себе, что Надин полагается на него, как ребенок полагается на отца. Сейчас надо развеять все ее страхи, а эмоции отложить на потом. И все же какой сладкой мукой была эта необходимость лишь вежливо поддерживать ее, когда на самом деле хотелось сжать ее в объятиях и целовать, целовать, пока она не ответит на его поцелуи!
«Сейчас важно только одно, — думал он, — доставить ее в безопасное место, даже если для этого придется умереть!»
