– А из этих случайных разговоров вы не выяснили, кто она, где живет, в Лондоне или где-нибудь еще?
– Судя по разговору, я бы сказал, что у нее нет определенного места жительства, и она странствует по миру, всегда выпивая за обедом бутылку шампанского, весь день жуя шоколадки, а также выкуривая после каждой еды с десяток папирос. Она немало стоит тому, кто оплачивает ее капризы. Рассказывала она и о Лондоне, и о Риме, и о Вене, она знает в Париже все театры и рестораны, но едва ли хоть дюжину французских слов.
– «Свободная художница», – заметил Фонс. – Ну а теперь скажите, как их звали, леди и джентльмена?
Имена месье Луи не помнил. Он должен поискать их в книге регистрации прибывших. Да, вот: «Мистер и миссис Рэндалл, номера 11 и 12, первый этаж, с 7-го февраля по 25-ое».
«Рэндалл!» Но то же имя герцогиня упомянула в разговоре с мисс Родни и это же имя назвала Фонсу леди Перивейл.
– А как зовут леди? Не помните? Наверное, вы слышали, как ее называл псевдомуж?
Луи забарабанил пальцами по лбу, словно стучал в дверь памяти:
– Tiens, tiens, tiens![20] Я его слышал, но это было не имя, а ласковое прозвище! Да! Он называл ее, tiens! «Пиг»! – «Поросеночек»! Или «свинка». Но поросята – символ удачи. Интересно, какого рода удачу подобная особа могла принести полковнику Рэндаллу?
– А она как его называла? Тоже как-нибудь ласкательно?
– Иногда она называла его «Дик», но чаще «Рэнни», когда они жили в любви и согласии, bien entendu.[21] Бывали дни, когда она с ним не разговаривала совсем. Elle savait comment safaire valoir.[22]
– Такие женщины, попавшие из грязи в князи, обычно это умеют, – ответил Фонс.
Он уже узнал очень много. Подобную женщину, красивую, свободного поведения, с чертовщинкой можно найти в Лондоне, Париже, Нью-Йорке – да где угодно. Он знал, что найти будет не так-то просто, это потребует умения, ловкости и быстроты действий, но он был совершенно уверен, что сможет ее найти, а найдя, заставить ее действовать так, как ему угодно.
«Может, конечно, возникнуть затруднение, – подумал Фонс, – но только в одном случае; если она искренне привязана к Рэнноку. Если она действительно его любит, то будет очень трудно заставить ее предать возлюбленного, даже если это не грозит ему никакими роковыми последствиями. Он был знаком с такой собачьей верностью, ее часто испытывают недостойные женщины к таким же недостойным мужчинам.
Гостиница почти пустовала, поэтому после продолжительного отдыха мистер Фонс пообедал вместе с управляющим в ресторане, где почти не было посетителей, если не считать с полдюжины туристов, чья маленькая группка затерялась в просторах обширного зала.
За обедом Фонс больше не заговаривал о Рэндаллах и их образе жизни, потому что знал: раз он задал такое направление мыслям месье Луи, значит, тот возобновит разговор о них сам, и его предположение оказалось верным, так как месье Луи ни о чем другом и не помышлял, однако никаких особо важных сведений за бутылкой Поммери, заказанной Фонсом, получено не было.
– Значит, леди была несколько неряшлива, да? – спросил Фонс. – Но в таком случае она обязательно должна была что-нибудь забыть или выбросить – разрозненные перчатки, старые письма, безделушки. А знаете, в моем деле вещи играют не последнюю роль. Ничтожные, легковесные пустячки могут быть дорожным указателем, путеводной звездой для сыщика. Припомните случай со шляпой Мюллера – у его жертвы была срезана верхняя часть тульи – пустяк, который, однако, дорого обошелся этому немецкому юноше. Я могу припомнить бесконечное число примеров. А теперь вот что: возможно, леди оставила какой-нибудь мусор после себя – перчатки, веера, письма, которые вы галантно расценили как сувениры?
– Ну, если вы сами об этом завели разговор, то ее комната скорее напоминала свинарник.
– В соответствии с ее ласкательным прозвищем.
– Но в гостинице тогда не было свободных мест, и через десять минут после того, как они отбыли на пароход, я отрядил горничных поскорее навести в их комнатах порядок. У нас уже брыл заказ на это помещение.
– И у вас не было ни времени, ни желания поинтересоваться тем, что оставило после себя это прекрасное создание?
Месье Луи пожал плечами.
– Моя комната на том же этаже?
– Да.
– И убирает ее та же горничная?
– Да, наша старейшая из всего обслуживающего персонала, и она была в гостинице все лето, когда большинство других служащих уехало в Швейцарию.
Фонс узнал все, что хотел знать. Он рано удалился в свою комнату, предварительно выкурив пару папирос под пальмами, осенявшими фасад гостиницы, в тишине летнего душного вечера. Все, что он видел вокруг, было очень современно, в самом что ни на есть французском стиле: кафе с оркестром направо, такое же кафе налево, и лишь случайный прохожий, араб, шествовавший мимо в белом шерстяном бурнусе, напомнил ему своим видом, что он в Африке. Надо было собираться в обратный путь, в Лондон ближайшим же пароходом. Ехать на Корсику теперь незачем. Профессиональное чутье подсказывало ему, что леди надо выслеживать в Лондоне или Париже.
Он закрыл окно от москитов, зажег свечку, сел за стол, положил перед собой записную книжку и позвонил горничной:
– Пожалуйста, принесите мне чернила, – попросил он.
Пожилая, угрюмая горничная ответила, что чернила это не по ее части, это обязанность официанта. Он должен был позвонить один раз, а не два, если ему понадобились чернила.
– Ладно, это неважно, Мари, – сказал Фонс по-французски. – Мне надо кое-что более ценное, чем чернила. Мне нужна информация, и, полагаю, вы ею располагаете. Вы помните месье или мадам Рэндалл, они занимали комнаты у вас на этаже до Пасхи?
Да, она их помнит, ну и что?
– Уезжая, мадам Рэндалл очень спешила, не правда ли?
– Да, она всегда спешила, когда куда-нибудь собиралась, если только не злилась на него, а тогда она и пальцем не хотела пошевелить. Тогда она сидела как истукан, когда бывала не в духе, – отвечала горничная, презрительно дернув плечами.
– Но уезжала она в спешке и оставила после себя разгром, и, наверное, горничной попались какие-нибудь мелочи, – предположил Фонс, заговорщически улыбаясь.
Острые черные глазки горничной сердито блеснули, она опять презрительно покачала головой и чуть не ткнула в нос Фонсу костлявым указательным пальцем:
– Она вот столечко не оставила, – сказала горничная, стукнув другим указательным по кончику указующего перста. – И вот столько не оставила!
По яростному отрицанию Фонс заподозрил, что она изрядно поживилась разными безделушками, засаленными перчатками и носовыми платками, а также шелковыми чулками с рваными пятками.
