Алдрина хотела было сказать, что она и сама его ненавидит, но сочла, что в разговоре с горничной подобное замечание неуместно.
— Я очень надеюсь, что завтра он уедет, — сдержанно произнесла она.
Затем Алдрина занялась выбором подходящего для сегодняшней вечерней прогулки платья, рассматривая по одному все те, что висели у нее в шкафу.
Она подумала, что единственное, в чем до сих пор видел ее Джуро, так это в купальном костюме.
Интересно, элегантно ли она будет выглядеть в вечернем платье?
Алдрина долго перебирала свои наряды, пока наконец не остановилась на платье из белого муслина.
Разумеется, она не привезла сюда те многочисленные изысканные наряды, которые имелись в ее дворцовом гардеробе.
К счастью, она привезла с собой несколько простых белых платьев — ведь она ехала в Сарию как невеста.
Черные наряды, купленные уже после смерти короля, были сшиты из более плотного материала и не слишком подходили для летнего отдыха.
Белое муслиновое платье было достаточно легким и, как казалось девушке, очень ей шло.
Она надеялась, что Джуро будет приятно увидеть ее в таком наряде.
Интересно, какие женщины ему нравятся? — неожиданно задумалась Алдрина. Раз он грек, так, может быть, ему нравятся смуглые, темноволосые женщины с горящими черными глазами?
Она посмотрела в зеркало и увидела, что солнце слегка подчеркнуло золотой оттенок в ее светлых, слегка вьющихся волосах.
К счастью, кожа ее не загорала на солнце, не краснела и не темнела.
Мать однажды сказала, что это потому, что в ее жилах английская кровь смешалась с греческой.
Так Алдрина довольно долго рассматривала себя, пока наконец не вспомнила, что ее ждет Люси, чтобы помочь улечься в постель.
— Постарайтесь уснуть, мадам, — посоветовала горничная на прощание. — В семь часов я приготовлю вам ванну.
Она ушла, а Алдрина сквозь слегка раздвинутые шторы наблюдала, как заходящее солнце бросает на море свои последние отсветы.
Вскоре на небе уже появилась первая вечерняя звезда.
Девушка взглянула на нее и сказала, обращаясь, словно к живому существу:
— Ты должна помочь мне… Должна помочь избавиться от принца Иниго… И пожалуйста, пожалуйста… пусть Джуро останется со мной… и не узнает, кто я такая…
Говоря все это, она не могла избавиться от мысли, что звезды уже и так помогли ей.
Они не дали ему прийти на виллу тогда, когда она пригласила его на завтрак.
Если бы он здесь появился, то наверняка какое-нибудь неосторожное слово, поклон или что-нибудь еще выдали бы ему, что она вовсе не простая девушка, а королева и вдова.
— Он не должен знать, не должен знать… — повторяла она, разговаривая со звездами, и мечтала о том, что если обстоятельства сложатся удачно, они смогут регулярно встречаться все то время, которое она проведет на вилле.
Ее новому другу казалось, что она принадлежит не реальной жизни, а морской стихии. И поэтому, может быть, он не станет вдаваться в подробности ее земного существования? Может быть, ему это вовсе и не интересно?
В тот вечер обед превратился в весьма неприятную процедуру, во время которой принц Иниго не переставал чванливо восхвалять свои достоинства.
Алдрина понимала, что он пытается произвести впечатление человека чрезвычайно значительного и важного.
Самое неприятное, что он не переставал смотреть на нее тем самым тяжелым взглядом, который ей так не нравился.
Из-за этого взгляда и всех абсолютно лишних разговоров она никак не могла сосредоточиться на еде.
Перед обедом Иниго заказал еще одну бутылку шампанского и большую часть ее выпил сам. Это, конечно, не могло не иметь последствий.
Едва все трое вошли в столовую, он громогласно заявил:
— Поскольку я обедаю не с одной, а сразу с двумя прекрасными дамами, я позволю себе усесться между ними!
С этими словами он устроился во главе стола.
Это было место, которое с самого начала пребывания на вилле, естественно, занимала Алдрина.
Принц взял на себя обязанность отдавать распоряжения слугам.
Нарушая все правила приличия, разговаривал он только с Алдриной, словно подчеркивая, что присутствие баронессы не имеет ни малейшего значения.
Казалось, его нисколько не волновало то обстоятельство, что «прекрасные дамы», как он изволил их величать, вовсе не желают разговаривать с ним и на протяжении всего обеда просто молчат.
Впрочем, они и не имели возможности говорить, так как все время, пока длилась трапеза, говорил Иниго — не умолкая, не давая никому вставить ни слова.
Едва обед закончился, Алдрина встала из-за стола и направилась к двери.
Принц готов был следовать за ней, однако остановился, чтобы приказать слуге принести ему стаканчик бренди.
Девушка поняла, что не может упустить такую возможность.
— Скажи его королевскому высочеству, что я поднялась к себе и намерена лечь спать, — попросила она Софи, а сама почти бегом направилась в гостиную, и оттуда, через хорошо знакомое ей французское окно — в сад и дальше вниз, по извилистой дорожке, ведущей к пляжу.
Девушка прекрасно знала расположение дома и понимала, что, когда принц из столовой дойдет до гостиной, она уже скроется из виду.
Ну а уж добежав до пляжа, она и подавно окажется в полной безопасности.
Конечно, она придет на условленное место слишком рано и ей придется довольно долго ждать Джуро, зато никто не сможет помешать ей выйти из дома.
Принц вряд ли попытается начать погоню — ведь ему передадут, что она отправилась спать.
— Я свободна! — с радостью сказала она себе.
Идти на каблуках было неудобно. Алдрина сняла туфли и пошла по песку в одних тонких чулках.
Ступням передавалось живое тепло прогретого за день песка.
Воздух уже начал остывать, дневная жара уступала место вечерней прохладе, о тишина вокруг нарушалась лишь тихим плеском волн на мелководье.
Алдрина шла и шла, раздумывая о том, сколько ей придется дожидаться Джуро.
Внезапно она вздрогнула, увидев на обычном месте их встреч лодку.
Она заметила ее не сразу, потому что паруса не было.
Девушка пошла быстрее и вскоре увидела, что в лодке, кроме Джуро, сидят еще двое мужчин.
Джуро поднялся и всматривался в даль, словно он заранее знал, что она появится раньше, чем они договаривались.
Алдрина, взволнованная и разгоряченная, с трудом сдерживалась, чтобы не побежать и не броситься ему на шею.
Но все же она заставила себя двигаться не спеша.
Глаза девушки, впрочем, намного опередили ее; она не отрываясь смотрела на молодого человека. Казалось, он стал еще красивее, чем запомнился ей вчера утром.
