– Скажите, а вы думали о нашем поцелуе в холле? – спросила она.
– Постоянно, – последовал ответ. Сердце Мадлен подпрыгнуло в груди.
– Томас, и что же?..
– Я даже не смел мечтать о чем-либо подобном.
У Мадлен перехватило дыхание. И ей показалось, что слова Томаса согрели ее, так что даже жарко стало.
Томас взял ее за локоть и, молча кивнув на высившийся перед ними особняк, снова повел по узенькой тропке.
Вскоре они вышли к хорошо утрамбованной дорожке – здесь барон Ротбери совершал свои ежедневные верховые прогулки.
Внезапно Мадлен нарушила молчание:
– Томас, вы, конечно же, догадываетесь, что я... довольно опытная женщина?
Он промолчал, даже не взглянул на нее. Мадлен уже решила, что Томас никак не отреагирует на ее откровенность, но он вдруг заговорил:
– Я мог бы сказать, Мадлен, что так и предполагал. И в этом случае вы бы подумали, что я считаю вас распущенной. А мог бы изобразить удивление и заявить, что не верю вам, хотя мы оба прекрасно знаем: вам двадцать девять лет, и вы очень независимая женщина. И в том и в другом случае я бы вас оскорбил.
«Прекрасный ответ», – подумала Мадлен. Она с улыбкой взглянула на своего спутника:
– Вам следовало бы стать адвокатом.
– Я и сам иногда так думаю, – пробормотал Томас. Немного помолчав, добавил: – Но в этом случае я бы не встретился с вами.
Мадлен покосилась на Томаса и тут же отвернулась. «Он действительно желает меня», – промелькнуло у нее.
– А какие чувства вы испытали, когда узнали, что вам предстоит сотрудничать с француженкой?
Томас молчал. Она снова посмотрела на него и поняла: вопрос несколько озадачил его.
– Это было мое решение, – ответил он наконец. Мадлен взглянула на него с удивлением:
– Томас, но почему? Он пожал плечами:
– У вас прекрасная репутация. Кроме того, я полагал, что ваша помощь будет весьма полезна. Хотя вы привлекаете к себе некоторое внимание, никто не подумает, что от вас, от француженки, может исходить какая-либо угроза. То есть вы не вызываете подозрений.
Мадлен кивнула. Ответ Томаса вполне ее удовлетворил.
– Почему вы не хотите называть меня Мэдди? – спросила она неожиданно. – Ведь я же просила вас об этом.
Томас медлил с ответом.
– Это слишком... личное обращение, – сказал он, покосившись на Мадлен.
Послышалось уханье совы. И тотчас же налетел порыв ветра, зашуршавший листвой и покрывший до этого безмятежную гладь озера черной и серебристой рябью.
Они по-прежнему шагали по дорожке. Шли, глядя по сторонам и прислушиваясь. Внезапно Мадлен остановилась и, ухватив Томаса за рукав плаща, спросила:
– Но все-таки почему вы не хотите называть меня так, как я просила? Боитесь, что наши отношения станут более интимными?
Немного подумав, Томас ответил:
– Когда все мои чувства... соберутся в одном месте, думаю, я снова назову вас Мэдди.
Его чувства?
– Не уверена, что поняла вас, Томас.
Он пристально посмотрел ей в глаза и почти прошептал:
– Я считаю, что пока наши отношения не должны становиться более интимными. У меня есть на то причины.
Мадлен с некоторым раздражением спросила:
– Боитесь, что это может осложнить наши деловые отношения?
– Да.
Решив высказать все до конца, она заявила:
– Но вы же этого хотите! Он вздохнул и прошептал:
– Да, хочу. Но не сейчас.
– Томас...
Он склонился над ней, и его губы прикоснулись к ее губам. В этом поцелуе не чувствовалось страсти, однако он был удивительно нежным и довольно продолжительным, Мадлен с готовностью ответила на него.
Наконец Томас отстранился и, прерывисто дыша, сказал:
– У нас мало времени. Очень мало... Мы уже почти у цели. Пора прекратить разговоры. Это слишком рискованно.
Он взял Мадлен за руку и снова зашагал по дорожке. Они молча шли вдоль берега и все ближе подходили к поместью Ротбери. На небе появились облака, почти полностью скрывшие луну. Стало еще темнее, и Томасу пришлось сосредоточиться на дороге.
Мадлен размышляла об их с Томасом отношениях. Ей вдруг пришло в голову, что они не испытывают друг к другу глубоких чувств – лишь физическое влечение. Может, поэтому Томас не желал уступить зову плоти?.. Возможно, он очень любил свою жену и теперь, после ее смерти, не хотел поддаваться искушению из уважения к памяти покойной. А может быть, он из-за своей хромоты настолько не уверен в себе и считает, что молодая красивая женщина не должна желать физической близости с ним? Впрочем, все это не имеет значения. Их влечет друг к другу, и это самое главное, остальное не должно ее беспокоить. И конечно же, Томас не стал бы ее целовать, если бы не хотел сблизиться с ней. Так что они обязательно станут любовниками – Мадлен в этом нисколько не сомневалась. Более того, она была абсолютно уверена, что и Томас в этом не сомневается.
Внезапно он остановился, привлек Мадлен к себе и приложил палец к ее губам, призывая к молчанию. Она вопросительно взглянула на него, и Томас все так же молча указал кивком головы налево.
Посмотрев в указанную сторону, Мадлен заметила вдалеке мерцающие огоньки. Томас, снова приложив палец к ее губам, осторожно сошел с дорожки и направился к огонькам. Мадлен тотчас же последовала за ним.
Когда они подошли поближе, Мадлен поняла, что огоньки – это два фонаря. Их тусклый желтый свет рассеивал ночную тьму, но вокруг по-прежнему царила тишина, во всяком случае, они не слышали ни звука.
Свет погас; сначала один фонарь, потом другой. Мадлен чуть не вскрикнула от неожиданности. Ошеломленная произошедшим, она несколько секунд смотрела в ту сторону, где только что горели фонари. Было ясно: люди, зажигавшие фонари, находились довольно далеко от дома. Но зачем зажигать их в таком месте? И почему их так внезапно погасили? Может, там услышали их с Томасом шаги? Нет, не может быть. Они ступали очень осторожно. И даже не разговаривали.
И тут Мадлен вспомнились слова Дездемоны... Якобы ходили слухи, что по ночам в поместье барона Ротбери вспыхивает свет и бродят привидения. Разумеется, это вовсе не привидения. А свет Дездемона видела собственными глазами – Мадлен уже приходила в голову эта мысль. Но когда видела? При каких обстоятельствах? И почему молодая женщина вдруг оказалась ночью в таком месте?
Они подошли еще ближе к особняку. Томас, осмотревшись, подвел Мадлен к большому круглому пню и усадил ее. Сам присел рядом на корточки.
Они ждали, не произнося ни слова и напряженно прислушиваясь. Минута проходила за минутой, но ничего не происходило. Ни звука, ни света, никакого движения.
Наконец, решив, что ждать больше нечего, они отправились обратно и вернулись в коттедж в половине третьего.
