Он оставил, однако, дверь открытой.
Пройдя к своему пальто, он вынул из кармана кожаный бумажник и бросил его на постель.
— Пожалуйста! — сказал он. — Вы найдете здесь также документы моей подопечной, которая едет в соседнем купе, и моего слуги, едущего в купе за нею, так что нет необходимости беспокоить их.
Чиновник, который, как он понял, старший офицер, окинул его цепким взглядом.
Лорд Брэйдон, громко зевая, забрался в постель и, откинувшись на подушки, закрыл глаза.
Чиновник очень медленно и внимательно просмотрел все три паспорта и сказал:
— Я так понимаю, mein herr, что вы обедали прошлым вечером с капитаном Эдерснаером.
Лорд Брэйдон открыл глаза.
Затем, словно собираясь с мыслями и вспоминая, он сказал:
— Эдерснаер? Да, конечно, как вы сказали, я обедал с ним. — Он посуровел. — Какое отношение это имеет к вам? — рассердился он. — Мой визит к командиру был частным, и причины моего посещения являются моим собственным делом и не касаются никого более.
Он говорил с чиновником так, как говорило бы с этим офицером его собственное начальство.
Почти извиняясь, тот объяснил:
— Я должен задавать эти вопросы, mein herr, поскольку Управление информировало меня о побеге заключенного, находившегося под арестом у капитана.
— Заключенного? Что значит — заключенного? — возмутился лорд Брэйдон. — Мы с капитаном обедали наедине в его частном доме, и если он держит заключенных под арестом в другой части города, я не имею об этом никакого представления.
Чиновник был явно ошеломлен его тоном и, задумавшись на мгновение, сказал;
— Я получил инструкцию, mein herr, попросить вас помочь военно-морской полиции в расследовании, ответив на некоторые ее вопросы.
— То, о чем вы просите, невозможно! — отрезал лорд Брэйдон. — Пожалуйста, информируйте полицию, что я возвращаюсь в Англию, получив официальное извещение через британское посольство о том, что ее величество королева требует моего незамедлительного присутствия в Букингемском дворце.
Его голос стал более негодующим.
— Поэтому не может быть и речи об отсрочке моего возвращения и на несколько часов, даже если бы я и хотел этого.
Чиновник выглядел неуверенно, очевидно, не зная, что предпринять в данной ситуации.
Лорд Брэйдон, видя его растерянность, заключил, что он не обладает достаточными полномочиями, дабы применить какие-либо меры задержания.
— Мне нечего сказать вам более, — объявил лорд Брэйдон.
Он произнес это надменным, властным тоном, что обычно не было свойственно ему.
— Передайте вашему начальству, что оно может связаться со мной в любое время через германского посла в Лондоне. Он знает мой адрес и является моим личным другом. В настоящий же момент я не располагаю временем для поисков или обсуждения заключенных, о коих не имею ни малейшего представления!
И завершил свое выступление на той же ноте:
— И постарайтесь понять — я совершенно не представляю, о чем вы говорите, мое общение с капитаном Эдерснаером ограничивалось исключительно дискуссией о гоночных яхтах.
Чиновнику ничего не оставалось, как положить паспорта, которые он держал в руке.
— Я понимаю, mem hen, — сказал он с неловким поклоном, — и, пожалуйста, извините за беспокойство, но я лишь исполняю приказ.
— Да, да! — Лорд Брэйдон зевнул, приняв довольно убедительный вид уставшего человека, коему все это страшно наскучило. — Захлопните дверь. Я не могу снова вылезти из постели, чтобы запереть ее.
Чиновник захлопнул дверь.
Он долго еще разговаривал шепотом в коридоре с двумя другими чиновниками и со стюардом вагона, решая, нужно ли будить Лоилию.
Согласно ее паспорту, она была мисс Джонсон.
Лорд Брэйдон не мог как следует расслышать слов.
Но по интонации стюарда он понял, что тот убеждает их в отсутствии чего-либо подозрительного в поведении этих троих пассажиров, севших в поезд в Берлине.
Немецкие чиновники, кажется, приняли на веру его свидетельство.
Однако на все это ушло немало времени, пока они не прошли дальше по коридору.
Поезд долго стоял на границе.
Лорд Брэйдон был недвижим, хотя догадывался, что Лоилия и ее отец встревожены не менее его.
Он опасался, что подозрительность чиновников не рассеялась и они свяжутся для получения дальнейших указаний от управления.
Наконец колеса вновь начали вращаться.
Лишь когда поезд набрал хорошую скорость, по всему его телу прокатилась волна облегчения.
Лорд Брэйдон почувствовал необходимость поговорить с Лоилией, убедиться, что она больше не испытывает страх.
Самому же себе он мог признаться в опасениях, что в последний момент их задержат.
Он надел длинный шелковый халат, который Тарстон Стэндиш прилежно извлек для него из чемодана.
Предстояла еще одна остановка, на границе с Нидерландами.
Но, как он и предполагал, проверка здесь была не более чем формальностью, и пограничники пропустили поезд, не беспокоя пассажиров.
Только после этого лорд Брэйдон вышел в коридор и постучал в дверь Лоилии.
— К-кто… это?
Он понял по голосу, что она дрожит, и ответил по-английски:
— Я хочу узнать, как вы себя чувствуете.
Она отодвинула замок, и дверь немного приотворилась.
На ней не было ничего, кроме ночной рубашки.
Ее глаза, потемневшие от страха, казалось, заполнили все лицо.
Он улыбнулся ей.
— Я только пришел сказать вам, что мы свободны и все привидения остались позади!
Ему хотелось увидеть ее улыбку.
Но она, словно дитя, напуганное темнотой, сказала:
— Вы… уверены… вы действительно… уверены? Я… я слышала, как тот человек разговаривал с вами… так долго, что… я была… напугана… очень напугана.
— Ну конечно, еще бы! — ответил он.
Покачнувшись слегка от движения поезда, он спросил:
— Могу я войти на минутку? Я боюсь потревожить вашего отца, надеюсь, он спит, но мне кажется, мы должны продумать дальнейшие наши планы, когда прибудем в Остенде.
Лоилия не ответила. Она прошла в свое купе и забралась в постель.
Лорд Брэйдон проследовал за нею, закрыл дверь и сел на край постели.
Она все еще смотрела на него с тревогой, и он поспешил сказать:
— Все в порядке, и, по-моему, я убедил их, что никто из нас ничего не знает о сбежавшем заключенном.
У нее вырвался тягостный вздох, казалось, из самых глубин ее существа.
— Может быть, глупо было с моей стороны так… испугаться… но я беспокоилась не только… за папу, но и… за вас тоже. В конце концов вы оказались… втянуты в это и… вас это не должно было коснуться.
— Я думаю, что без меня спасение вашего отца могло оказаться более трудным делом.
