Усмехнувшись, Джонатан прислонился к шершавому стволу вяза и стал наблюдать за задней стеной таверны. Сегодня он надеялся сделать первый шаг, который приблизит его к личному врагу: всем нутром он чувствовал участие инквизитора в заговоре. Схватка с его гонцом обещала быть жестокой.
Но Маргарет! Поразительная она все-таки женщина. Ни секунды не раздумывая, предлагать помощь в опасном мероприятии! Да, самостоятельная и смелая женщина, нисколько не похожая на ту склонившуюся над работой молчаливую девушку, которую он, затаив дыхание, разглядывал через окошко поздним вечером в Западном Лулворте… На табурете перед ней стояла свеча и отбрасывала свой свет на золотистые волосы Маргарет, сиявшие, словно нимб, вокруг ее прелестного лица. А он стоял и не мог наглядеться на любимую, целиком погруженную в таинство создания кружевного узора, в непонятное и казавшееся ему скучным занятие.
Только теперь, припомнив собственные мучительные поиски секрета власти над огнем и металлом, он вдруг понял, что Маргарет испытывала то же ни с чем не сравнимое ощущение способности подчинить себе глупый моток ниток и своенравные коклюшки и с их помощью создать волшебные узоры, порожденные ее фантазией. Для него было воистину удивительным думать о Маргарет как о мастерице.
Да, это уж точно мастерица. И не только плести кружева. Она заставила его вспомнить, что, кроме ужаса смерти и неуемной жажды мести, можно испытывать множество разных чувств. Но воспоминание о чувстве – не само чувство. И стоит ли на его месте открываться чувствительности, – ощутив радостное влечение к ней, он испытал невыносимую боль от сознания недоступности этого счастья. Он не может позволить, чтобы сжигающий его адский огонь хоть на миг опалил Маргарет.
Как ни жалко было Маргарет покидать приветливый дом Бертранды, нужно было вернуться в поместье, чтобы забрать Дэгги, умную каурую кобылу. Теперь, когда Пэйшенс в надежных руках подруг, Маргарет проберется к конюшне деда через хозяйственный двор и потихоньку оседлает Дэгги. Бертранда посоветовала ей сначала обогнуть холм у реки и уже потом выбраться на дорогу к деревне.
Подруги расцеловались, и Маргарет вышла во двор. Она осторожно ступала, нащупывая еле заметную тропинку, и размышляла о наставлениях Бертранды.
Обязательно выйти замуж! Да разве найдешь такого мужа, который хотя бы после рождения наследника даст ей возможность жить по-своему, воспитывать детей и заниматься своим ремеслом? Кто же сможет примириться с независимостью жены? Во всяком случае, ей такие мужчины не встречались.
Она уже хотела открыть калитку и вдруг так и замерла с вытянутой рукой. Сердце кольнуло недоброе предчувствие. Глаза уже привыкли к темноте, и она зорко оглядывала темную кузницу, таверну, где, судя по выкрикам мужских голосов и смеху, полным ходом шло веселье, и черные громады старых деревьев.
У ствола ближайшего к ней вяза ей что-то почудилось. Маргарет стала пристально всматриваться и заметила, что ствол отбрасывал необычную тень, похожую на человеческую. Она протерла глаза, на этот раз в лунном свете сверкнул обнаженный клинок шпаги.
Силы небесные! Ведь Джонатан в деревне. Кто-то выслеживает его, спрятавшись под деревьями. Не теряя из виду поблескивающую шпагу и стараясь ступать неслышно, Маргарет приближалась, пока не разглядела неизвестного. Спиной к ней, плотно прислонившись к стволу, неподвижно стоял Эль Магико.
Под ее ногой слегка хрустнула ветка. Он стремительно обернулся, схватившись за оружие, но узнал ее и облегченно вздохнул.
– Удивительно, что ты появилась как раз тогда, когда я думал о тебе, – негромко сказал взволнованный Джонатан.
– Джонатан, тебе грозит большая опасность, – с тревогой предупредила Маргарет. – Я с ужасом чувствую это. По-моему, предатель знает, где ты находишься.
Оглядевшись, он беспечно пожал плечами и усмехнулся.
– Что-то не вижу, чтобы меня встречали.
– У него хватает соображения не высовываться. – Она рассердилась на неуместную шутку. – Но ты же отважный герой и презираешь опасность! Никак не могу привыкнуть к этой твоей манере смеяться над серьезными вещами.
– А я как раз и шучу, чтобы не было страшно. И знаешь, иногда здорово помогает…
Чуткое ухо Маргарет уловило нотку горечи в насмешливой фразе, и сердце ее сжалось от боли. Она с трудом подавила внезапное желание обнять и приласкать этого мужественного, но в глубине души беззащитного человека.
– Я очень хочу помочь тебе и поверь, что смогу, – страстно сказала она.
Капитан нахмурился. Согласиться – значит подвергнуть Маргарет опасности, серьезность которой она даже не представляет. Он невольно любовался охваченной великодушным порывом молодой женщиной, но решил оставаться непреклонным.
– Видишь ли, я бы с удовольствием принял твою помощь, – проговорил он, не желая обидеть ее, – но просто не знаю, что ты можешь сделать. Так что благодарю тебя, но вынужден отказаться.
– То есть, как это не знаешь? Я ведь говорила тебе, что всех здесь знаю и поэтому смогу указать на пришлого. Видно, ты просто не слушаешь меня!
– И как же это ты сделаешь?
Джонатан сложил на груди руки, стараясь выглядеть бесстрастным, хотя загоревшаяся негодованием Маргарет была чудо как хороша и бесконечно волновала его, пробуждая желание.
– Очень просто. Если увидишь испанского гонца с незнакомцем и не сможешь их схватить, постарайся заметить, какая обувь на англичанине. Если на нем толстые башмаки, значит, он маскируется под косаря – они носят такие башмаки, чтобы не поранить ногу косой. Тогда предателя надо искать среди них. А если вдруг…
– Ты про чьи ноги? – уцепился он за первое слово, застрявшее в памяти, потому что, решив, что все равно откажется от ее помощи, почти не слушал ее.
– Предателя, разумеется! – взорвалась Маргарет. – Или их может быть несколько?
– А тебе не удалось это подслушать? – поддразнил Джонатан.
– Думаю, я слышала самое главное, – совершенно серьезно ответила она. – Умоляю тебя, будь очень осторожным. Кто знает, может, он среди бродячих торговцев, которые появились здесь вчера вечером. Их трое: коробейник, самый молодой и высокий, постарше, со светлой бородой, – сапожник и с ними какой-то оборванный старик, наверное, нищий.
– А как насчет виконта? – Ему приходилось заставлять себя ее слушать.
– Роберт? – она коротко рассмеялась. – Невозможно.
– Почему же?
– У Роберта только одно на уме: как бы королева возобновила его лицензию на сбор налогов по ввозу вина. Нет, конечно, еще он постоянно охотится за какой-нибудь новой юбкой. Извини, мне не следовало говорить этого, но таков виконт. Кроме того, он просто не в состоянии хранить секреты, на него даже друзья обижаются.
