— Ты не понимаешь, — когда речь идет об огромных деньгах и о положении в обществе, Луций не поскупится на взятках. Сам претор может быть подкуплен.
— Ну, это вряд ли, — он отвечал со смешком.
— Представь, если ему предложат за небольшую услугу такой дом. — Атилия описала рукой дугу, показывая вокруг, — Всякий устоит от такого?
Германус не ответил, он сидел задумавшись. Она продолжила:
— Вам надо самим подумать о своей безопасности. Попросить помощи у надежных приятелей. А лучше друзей. Они должны во время выступлений подавать вам воду и перевязывать раны. Если понадобится. У тебя есть такие?
— Парочка найдется. Совсем плохо станет, если они подкупят эдиторов — которых назначат судить бой.
— Наши с тобой интересы сошлись, Германус. — Она говорила не громко, — Ты нашел кого-нибудь, кто мог бы помочь с Луцием? Теперь нам это обоим необходимо.
Глава 10
— С этим есть сложности, — Германус стал говорить тише, — В Субуре за такое никто не возьмется. Ни за какие деньги. Я говорил со Жмыхом — он там главный. Твой муж их кормит. Много серебра оставляет каждый месяц в их борделях. Платит защитный выкуп самому Жмыху. Но главное — он помогает им с чиновниками и судьями. Луций для них курица, несущая вместо яиц серебро. Ни одному идиоту и в голову не придет такую зарезать. После нашего со Жмыхом разговора, мне пришлось сюда уехать. Я теперь нежелательный клиент в Субуре. Думаю, они будут его охранять. Нужен другой план и другие исполнители.
— Кто-то есть на примете? — Быстро спросила Атилия.
— Есть Горацо. У него шайка в лесу у Аппиевой дороги. Слишком многому надо совпасть, чтобы он смог взяться за наше дело. А главное — выполнить его.
— Дисс бы забрал, этого Луция! — она выругалась грубо.
— Ого. Откуда у матроны солдатские замашки? — Германус искренне удивился.
— Двенадцатый Молниеносный, храни его Юпитер, — отчеканила она, копируя слова и манеру голоса отца, — С детства слышала. Забыл, я рассказывала об отце.
— Умеешь ты удивлять — дочь семьи патрициев. А родитель твой не воевал в Дакии?
— Нет. С парфянами он воевал, в Армении на краю империи.
— Раз так, думаю, мы бы с ним могли сработаться. Крови моей родни на его руках нет.
— Кому что, а лысому — расческу. — Атилия сильно нервничала и пыталась при помощи грубостей успокоиться, — Тебе не о будущем сейчас думать надо. Думай, как жизнь свою сохранить. Может так случиться, что и не познакомишься с отцом. И ланистой его не станешь.
— Ты бываешь грубовата, патрицианка, — сказал Германус, улыбаясь, — У тебя появляется складка между бровями. Это тебя не красит.
Он приложил указательный палец ей на лоб. Она отстранилась.
— Придумал, как доберешься к этому, твоему, Горацо с Аппиевой дороги?
— Думаю завтра туда ехать. Скажу, что у Луция будет с собой крупная сумма. И если все пройдет успешно, и он окажется в подземном мире — Горацо лично получит сверх того.
Она молчала и смотрела в пол. Смутные мысли посетили ее голову и заняли разум. Девушка из приличной римской семьи вынуждена вести дела неизвестно с кем. Как на такое ее поведение отреагируют боги. Не изменится ли ее судьба после этого. Надо будет каждому из высшего пантеона принести щедрые жертвы. Когда же все пройдет успешно — вообще всем богам сделать богатые подношения.
— Надо же, — произнесла вслух она, — надеюсь на помощь разбойника с дороги…
— Не такого ты ждала от жизни, родившись в семье благородных.
Гладиатор снова улыбался, обнажая все свои зубы. Она посмотрела на него, но не ответила. Пальцем показала на кувшин с вином. Он догадался, встал, и наполнил два терракотовых кубка, до самых краев. Пили они молча. Каждый думал о своем. Вернее, Атилия не могла знать, о чем сейчас думает Германус. Почему-то ей казалось, что он вспоминает о местах, где родился.
— Скажи, как тебя звали там, ну в родных краях? Ты помнишь?
— Помню, — гладиатор уже не улыбался, — Имя, которое дают родители можно говорить только самым близким. Здесь его никто не знает. Когда мужчина взрослеет — его окружающие называют так, чтобы все догадались. Ну, кого-то зовут Патлатый, кого-то Длинноногий. Другие получают имя за заслуги или умения. Кого Кузнец, кого Рубака, или Убивший медведя. Здесь меня стали звать Германус — это имя меня устраивает. Так что ни к чему тебе мое настоящее имя, матрона.
Она не обиделась. Смачно отсербнула вина, и со звуком его проглотила.
— У меня к тебе просьба, — сказала она, — Называй меня по имени. Не надо, пожалуйста, каждый раз подчеркивать мое происхождение, или положение в обществе.
— Как скажете, госпожа Атилия.
— Без госпожи. Только имя. Попробуй — ты же вольный человек.
— Хорошо, Атилия. Только имя, — Германус глянул ей в глаза, — Кажется, ты хочешь что-то еще спросить?
Она допила вино и, поставив свой кубок на столик, снова показала на кувшин. Он поднялся и опять наполнил его до краев. Атилия сделала длинный глоток. Вино было густое и терпкое. Наверное, очень долго оно стояло в здешних подвалах. Старое вино пьянит больше чем обычно. Она повернулась к нему лицом.
— В каких богов ты веришь? В римских веришь?
— Да у вас такие же боги как у нас. Только называются по-другому. Юпитер — это Вотан. Отец всех богов, или старший брат для некоторых из них. Есть Юнона, его сестра и жена. Бог оружия Вулкан, у нас просто называется — Меч. Есть предки стерегущие жилье — мы зовем их деды, вы пенаты. У каждой реки и леса есть свой бог-хранитель. У всякой горы тоже есть, и у каждой долины. Их много.
— Как ты думаешь — боги будут злиться на меня? Ну, из-за Луция.
— По мне, это зависит от того как ты сама чувствуешь, и во что веришь. Если ты и вправду спасаешь свою жизнь, они не должны на тебя злиться. А вот люди будут, если узнают. Поэтому нельзя доверяться даже тем, кого считаешь преданным
