— Вот что я тебе скажу: это странно, очень странно. Раньше ты никогда так не поступала.
— А вероятно, следовало бы. Слишком долго я была одинока.
— Значит, в Лондоне ты была не одна?
— Не говори глупостей, Питер! Просто я хотела сказать, что должна чаще бывать на людях, вместо того чтобы постоянно сидеть дома.
— Выходит, теперь ты хочешь бежать из дому?
— Послушай, Питер, как тебе не надоест?
— Я пошутил. — Он засмеялся, но его смех показался Энн неискренним. — Я хотел спросить, не придешь ли ты к нам в воскресенье пообедать.
— А Салли ничего не будет иметь против?
— Какого черта может она иметь против? Ты становишься невротичкой, мама!
— Какой у нас сегодня день?
— О Господи, мама, сегодня пятница, — сказал сын сквозь зубы. Она ясно представила себе его раздраженное лицо. — Что с тобой произошло, если ты даже не помнишь дней недели?
— Дай-ка сообразить… — Она громко зашелестела какими-то бумажками, будто перелистывала странички записной книжки. Ее мысли в панике обгоняли одна другую. Ей нельзя уходить из дому — а что, если Алекс позвонит в ее отсутствие? К тому же ей противопоказано встречаться с сыном, ведь внутреннее возбуждение, несомненно, отражается у нее на лице. — В воскресенье я обедаю с друзьями, — солгала она.
— С кем?
— Думаю, что ты с ними не знаком.
— А когда ты сможешь прийти?
— Пока точно не знаю. Я позвоню тебе.
— Потрясающе! — закричал он. — Теперь я должен с собственной матерью договариваться о встрече! — Энн услыхала, как звякнула брошенная трубка, и телефон заглох.
Вздохнув, она тоже опустила трубку. Что с ним происходит? Может быть, он не здоров или чем-нибудь расстроен? А может быть, всегда был таким, но она, считая его совершенством, просто не замечала этого?
Энн отнесла чайный поднос в гостиную, выбрала пластинку, поставила ее на проигрыватель и, сбросив туфли, прилегла на софе. Усилием воли она постаралась избавиться от мыслей о сыне и погрузилась наконец в воспоминания о своей встрече с Алексом. Легкая улыбка играла у нее на губах, звуки музыки наполняли комнату.
— О нет! — Эти слова вырвались у нее как мучительный стон, и в ярости она отшвырнула от себя чашку. Чай залил противоположную стену, красивая чашка разбилась вдребезги. — О нет! — повторила она.
Как могли они допустить такую оплошность? В спешке расставания она забыла о главном: дать ему свой адрес и номер телефона.
Мрачно глядя в пространство, Энн видела, как отдаляется, едва возникнув, надежда на новое счастье. Что делать? Позвонить в его консульство или мадам Петэн? Но захотят ли они дать подробную информацию по телефону? Да и где помещается ресторан Петэн? Ни в каком справочнике его не найти, это ясно. Там ведь соблюдается эта смехотворная тайна посещений!
Ее лицо прояснилось: она подумала, что он может позвонить в гостиницу «Рембрандт», но ей тут же пришло в голову, что отели такой категории вряд ли дают адреса своих постояльцев. Она попыталась вспомнить, назвала ли она в разговоре с ним свою деревню. О доме она говорила, это точно, но о деревне, кажется, не упоминала.
Два дня назад, уезжая в Лондон, она чувствовала себя женщиной, победившей свое горе, сравнительно довольной жизнью и не помышляющей о другом мужчине. Вернулась она влюбленной в какого-то иностранца, по существу, случайного знакомого. За такой короткий срок этот мужчина сумел пробудить ее дремлющие чувства: она снова утратила с таким трудом приобретенное спокойствие и терзалась от разочарования.
Некоторое время она постояла как потерянная, потом подошла к подносу с напитками, взяла темно-зеленую бутылку и налила себе огромную порцию джина.
Ее разбудил звонок у входной двери. Энн огляделась затуманенными сном глазами. Было утро. Она все еще лежала на софе, горел свет, а пластинка бесшумно вращалась на проигрывателе. Энн быстро поднялась: голова у нее кружилась от выпитого джина, рот пересох от курения, платье было смято. Она решила оставить звонок без внимания. Уже конец недели, а Мэг по субботам не приходит. Но звонки продолжались, потом в дверь изо всех сил застучали дверным молотком. Босиком, на цыпочках она подошла к двери и посмотрела в глазок. У крыльца стоял знакомый зеленый пикап фирмы «Хэрродс». Удивленная, она открыла дверь.
— Миссис Грейндж? Специальный заказ! — Рассыльный подошел к задней двери пикапа и вернулся с гигантской корзиной желтых роз. Он протянул ее Энн, ухмыльнулся, глядя на ее удивленное лицо, снова исчез и принес вторую корзину.
— Кому-то вы очень нравитесь, — весело сказал он, пока она расписывалась в получении цветов.
Осторожно ступая, Энн отнесла корзины на кухню, опустила их на пол и стала искать визитную карточку. Дрожащими руками она разорвала конверт.
«Анна,
Вы, может быть, думали, что скроетесь от меня?
Знаком ли вам язык цветов? Розы, которые я посылаю, предназначены всем тем, с кем вы встречаетесь, разговариваете и кому улыбаетесь до моего возвращения!
Алекс».
Она снова и снова перечитывала записку, нежно обводя пальцем смелые очертания букв. Каким чудом он узнал ее адрес? И какую уйму денег все это должно было стоить! А еще специальный заказ! Язык цветов? Она побежала в кабинет. У нее была где-то книга об этикете викторианской эпохи, которую много лет назад она купила на распродаже. Найдя в конце концов книгу, она вернулась к цветам, перелистала ее и прочла: «Желтый — цвет ревности». Плача и смеясь, она села на пол рядом с роскошными цветами.
— Как вы хороши! — обратилась она к розам. — Как сказочно прекрасны! — И Энн стала раскачиваться взад и вперед, обхватив себя от радости за плечи.
Наконец она поднялась. Столько ей нужно сделать! В ее распоряжении только одна неделя, а она должна успеть все подготовить к приезду Алекса, купить несколько новых платьев, попытаться привести в порядок ногти… Но прежде всего нужно заняться цветами. Она собрала все имеющиеся в доме вазы и расставила розы во всех комнатах. Ей хотелось всюду, куда бы она ни зашла, видеть цветы. На это ушел целый час.
Позже, у себя в спальне, она не отрываясь смотрела на самый большой и красивый букет. «Каким возлюбленным окажется Алекс?» — спрашивала она себя. Одна из ее подруг, у которой была целая армия любовников, как-то сказала ей, что она всегда смотрит на нижнюю губу мужчины. Если она полная, то с чувственностью у него все в порядке. Подруга уверяла, что это безошибочно. Энн вспомнила рот Алекса, его полную нижнюю губу и удовлетворенно улыбнулась.
