— Привет, радость моя!
Он вошел и тут же сжал ее в своих объятиях, осыпая поцелуями.
— Мне вас так недоставало! Разве это не прекрасно? — радостно объявил он, точно удивляясь самому себе.
— Но откуда вы явились? Я думала, вы в Лондоне. Я в таком виде! — пожаловалась она сквозь смех.
— По-моему, вы замечательно выглядите! А звонил я уже из вашей деревни, хотел сделать вам сюрприз.
Он продолжал целовать ее. Всем существом Энн испытывала волнение, какого ей никогда еще не доводилось чувствовать.
Они прильнули друг к другу, будто опасались, что их разлучат силой, и, не разжимая объятий, направились в гостиную. Энн в душе порадовалась, что зажгла в камине огонь.
— Берегите голову, — предупредила она, и Алекс пригнулся, входя в низкую дверь.
— Ваш интерьер — само совершенство! — воскликнул он. — Я так себе все и представлял. Все чисто английское: большой камин, потолочные балки, свинцовые переплеты окон, ситцевая обивка. Я должен все это хорошенько рассмотреть и во время моих разъездов смогу представлять себе вас в любом месте вашего дома.
— Мне просто не верится, что вы здесь! — Она повернулась, глядя на него снизу вверх. Так странно было видеть его в ее гостиной! — Хотите чего-нибудь выпить?
— Только чай! Настоящий английский чай, сандвичи с огурцами и фруктовый кекс перед этим очагом из толстых бревен!
— У меня нет огурцов! — озадаченно сказала она.
— Нет огурцов! Какое упущение, Анна! — Он засмеялся и нежно поцеловал ее. — Бедная девочка, у вас такое расстроенное лицо! Да кому они нужны, ваши огурцы?
— Может быть, тосты?
— Чудесно! Это еще более по-английски.
По его настоянию она разрешила ему пойти с ней на кухню, и там, взгромоздившись на высокий табурет, он наблюдал за тем, как она готовит чай и тосты. Энн чувствовала себя ужасно неуклюжей, когда ставила все на поднос: его глаза неотрывно следили за ней. В них горело такое пылкое желание, что она занервничала. Каждый раз, как она проходила мимо, Алекс норовил прикоснуться к ней, сжать ее локоть, погладить по голове. От смущения она роняла ложки, посуда звенела у нее в руках.
— Я еще не поблагодарила вас за прелестные цветы, — сказала Энн, вторично роняя чайную ложечку и нагибаясь, чтобы поднять ее. — Я думала, вам не удастся меня найти, и собиралась даже попытаться разыскать мадам Петэн. — Она сердилась на себя за то, что в ее голосе звучит неприкрытое волнение.
— Какая отвага! — улыбнулся он. — Не так уж сложно найти кого угодно, если вам этого очень хочется. Но найти вас было совсем просто. Я знал вашу фамилию, знал название вашей деревни. Встретившись с вами, я не позволил бы себе потерять вас!
Алекс нежно провел рукой по ее щеке, точно желая удостовериться в том, что она не плод его воображения. Энн было приятно, что он все время старается прикоснуться к ней, но она не привыкла к такому обращению и не знала, как на него реагировать. Не привыкла она и к непосредственной близости мужчины, волнующего ее физически. Это тоже было совсем новым ощущением.
В гостиной она указала ему, где сесть, обойдя любимое кресло Бена, а сама устроилась на ковре у его ног и сразу начала разливать чай.
— Как прошла ваша поездка? — поинтересовалась она.
— Хуже не бывает!
— Мне очень жаль!
— Ничего не мог с собой поделать: никак не удавалось сосредоточиться на работе, потерял к ней всякий интерес. — Он наклонился к Энн. — Думал только о вас: чем вы занимаетесь, с кем разговариваете. Боялся, что вы за это время еще с кем-нибудь познакомитесь. Не решался вам позвонить — чувствовал, что, услышав ваш голос, все брошу и помчусь к вам. Я ухитрился восстановить против себя всех, с кем имел дело.
Энн налила ему чай. Чашечка из тонкого фарфора казалась удивительно хрупкой в больших руках Алекса.
— Мне очень жаль! — повторила Энн, хотя она не испытывала ни малейшей жалости при мысли о смятении, вызванном его чувством к ней, и не решалась поверить тому, что он сказал. Она была не в силах оторвать глаз от его рук и жаждала новых прикосновений.
— Вчера вечером я решил, что мои усилия бессмысленны, и поручил закончить дела своему помощнику.
Он наклонился, осторожно взял обе ее руки в свои и стал их целовать.
— Надеюсь, ваше начальство не очень на вас рассердится. — Несмотря на свою искреннюю озабоченность, Энн улыбнулась. Ей казалось, что он читает ее мысли.
Он рассмеялся:
— Думаю, что этого можно не опасаться. Мне следовало взять вас с собой. В следующий раз так и сделаю.
— Меня? В Нью-Йорк? Да вы шутите!
— Ничуть. По крайней мере сумею хоть что-нибудь наладить. — Он взял еще ломтик тоста. — Вы со многими разговаривали за это время? Почувствовали они мою чудовищную ревность?
— Это сомнительно, — засмеялась она. — Звонил сын, приходила женщина, помогающая мне по дому, и Лидия, моя лучшая подруга, меня навестила.
— Рассказывали ли вы им обо мне?
— Только Лидии.
— Понятно, — заметил он, поглаживая ее волосы. — Вы способны говорить обо мне с вашей ближайшей подругой, но не с сыном. Почему? Он может этого не одобрить?
Энн прислушалась к его голосу, думая уловить в нем смешливые нотки, но их не было.
— Боюсь, что он отнесется с неодобрением к любому мужчине в моей жизни. На его взгляд, это было бы преждевременно, — серьезно ответила Энн.
— Но не на ваш? — Его тон был так же серьезен, как и ее.
— Нет, — твердо сказала она. — Я тоже так думала до прошлой недели, но — не знаю, как вам это удалось, — вы сумели все изменить.
— Мне недоставало вас, Анна, это было как не проходящая боль, как лихорадка! Не думал, что мне еще когда-нибудь доведется испытать такое.
— Разве это не замечательно?
Он повернул ее к себе, сжал ее лицо в своих ладонях и долго смотрел на него изучающим взглядом.
— Я не умею притворяться, Анна, вы мне необходимы! Мне хочется без конца целовать и обнимать вас! Я должен был бы ухаживать за вами, флиртовать, осыпать вас подарками, изображать романтического влюбленного, но мое желание слишком сильно. Понимаете ли вы меня? Соглашаетесь?
— Да, Алекс! Я чувствую то же самое! Но… — Она остановилась. — Не здесь, в этом доме.
— Конечно, — мягко подтвердил Алекс, глядя на нее с нескрываемой страстью, и жадно поцеловал. — Куда нам отправиться: в Лондон или в сельскую местность?
— В деревню, — без долгих размышлений сказала Энн.
— Вы можете отлучиться на неделю?
— О да, с легкостью!
— Хорошо. Если позволите, я воспользуюсь вашим телефоном и договорюсь обо всем.
