— Добрый вечер, мисс Летти.
Летти улыбнулась в ответ:
— Добрый вечер, Рэнни. Лайонел сказал мне, что вчера вы плохо себя чувствовали. Надеюсь, вам лучше?
— Намного лучше. А… вам?
Вопрос прозвучал неожиданно резко, как будто он что-то знал о ней или же ответ был очень для него важен. Летти удивленно подняла брови, но потом решила, что ей почудилось, и улыбнулась с демонстративной легкостью.
— Если вы имеете в виду, пришла ли я в себя после поездки, то да.
— Вам лучше было бы взять меня с собой. Улыбка сошла с ее лица, словно солнце спряталось за облако.
— Да, возможно.
«Не стоило напоминать ей об этом, — подумал Рэнсом, — и не надо забывать, что ее улыбки предназначены Рэнни — мужчине с умом ребенка, которым она меня считает».
Чтобы отвлечь ее, он сказал:
— А я думал о том, что вы мне говорили.
— О чем?
— Вы предлагали научить меня писать. Вы не передумали?
— Конечно, нет. Я бы с радостью взялась за это, если вы хотите учиться.
— Если вы будете учить и Лайонела.
Лайонел, следивший за их разговором с некоторым интересом, широко раскрыл глаза:
— О, мастер Рэнни!
Рэнни улыбнулся ему:
— Не меня благодари.
— Но я же просто слуга. Где это видано, чтобы…
— Я думаю, твоему отцу это понравится.
Мальчик пожал плечами и независимо вскинул голову:
— Да ему все равно.
— Нет, ему не все равно, — сказал Рэнни тихо. — Совсем не все равно.
Летти казалось, что она понимает, в чем дело, хотя и не была в этом уверена. Отец Лайонела, очевидно, бросил мальчика, предоставив заботиться о нем бабушке, а сам отправился наслаждаться свободой. К чести Рэнни, он пытался создать у мальчика хорошее мнение об его отце, заслуживал тот этого или нет.
— Я с радостью буду учить Лайонела, — сказала Летти. — Мы могли бы каждое утро вместе ездить в школу, не говоря уже о том, что мне будет очень приятно видеть в классе два дружеских лица.
Рэнни коротко взглянул на нее из-под ресниц, потом покачал головой:
— Нет.
— Но вы же сказали…
— Мы с ним будем учиться здесь.
— Может быть, вы думаете, что в этой школе учатся только дети? Ничего подобного. Там будет несколько других мужчин и женщин. Раньше они были рабами и провели свою жизнь в такой глуши, что никогда не учились читать.
— Я бы хотел, чтобы занятия проходили здесь, — повторил он. — Тогда в них смогут принять участие и другие мои люди.
— Какие люди? — спросила она в растерянности.
— Из поселка, которые всю жизнь работали в Сплендоре.
Он имел в виду обитателей Сплендоры, которые жили в поселке за домом.
— Они могли бы тоже ходить в школу…
— Но они не будут. Им приходится очень много трудиться, чтобы заработать на пропитание. А некоторые просто боятся всего нового.
Летти подумала, что в его словах есть здравый смысл, и решила обсудить это с чиновниками из Бюро по делам освобожденных невольников.
— Я понимаю. Конечно, я смогу учить вас по вечерам.
— Мы можем начать прямо сейчас, втроем.
Его улыбка была такой бесхитростной и полной ожидания, что ей не хватило духу отказать ему. В конце концов, это и ее отвлечет от того, что хотелось поскорее забыть, Летти привезла с собой несколько букварей и сборников текстов для чтения; кроме того, у нее была небольшая грифельная доска и коробочка мелков. Она вынесла все это, разложила на столе на веранде, и занятия начались. Склонившись над столом так, что их головы почти соприкасались, они выписывали буквы. Оказалось, что Лайонел раньше немного учился — он умел не только писать буквы алфавита, но и составлять простые слова. Рэнни усердно трудился, от стараний высовывал кончик языка, но буквы его так комично заваливались на доске в разные стороны, что Лайонел то и дело прыскал от смеха. Чем больше старался Рэнни, тем хуже получалось, пока буквы не стали совсем как пьяные.
Летти хмурилась, осуждающе качала головой и призывала Лайонела к состраданию. В конце концов она положила ладонь поверх загорелого кулака Рэнни, чтобы направлять его, но все равно ничего не получалось. Вконец обессиленная, Летти подняла голову — и тут же попала в ловушку голубых глаз. В их глубине светилось веселье, и Летти сразу все поняла.
— Вы это делаете нарочно! — воскликнула она и оттолкнула его руку, так что мел скрипнул по доске.
Лайонел расхохотался, слетел со своего качающегося стула и стал кататься по полу. Рэнни улыбнулся и покорно кивнул.
— Но почему?!
— Вы так хотели учить меня…
— Ну и что же? Вы могли бы сказать, что я понапрасну потеряю время.
— О, совсем не понапрасну. Может быть, я действительно что-нибудь забыл. Кроме того…
— Кроме того — что? — спросила она, с подозрением глядя на него.
— Вы так милы, когда изображаете из себя строгую школьную учительницу.
— Но я и есть школьная учительница! — нахмурилась Летти, не совсем уверенная, обиделась она или нет. Рэнни склонил голову набок и наблюдал за ней.
— И тем не менее вы очень милы.
Летти бросила на него свой самый суровый взгляд, но не смогла сдержать улыбки.
— Я вижу, мне надо дать вам обоим контрольную, чтобы выяснить, что вы уже знаете.
— Завтра, — сказал Рэнни категорично. — А сейчас вы можете почитать нам.
— Почитать вам?
Лайонел сел и обхватил руками колени:
— Иногда тетушка Эм читает нам рассказы — о рыцарях, о воинах… Такие, как «Айвенго».
Летти некоторое время обдумывала предложение и в конце концов решила, что это полезно, поскольку может вдохновить их обоих к самостоятельному чтению. Кроме того, сейчас ей совсем не хотелось выдумывать для них какую-то контрольную.
— Полагаю, и я могла бы вам почитать, если бы у меня была книга.
— Я принесу! — закричал Лайонел.
Он бросился в дом и вернулся через секунду, с томом Диккенса в кожаном переплете. Вручив книгу Аетги, он расположился у ее ног, а Рэнни удобно откинулся на стуле, приготовившись слушать. Летти отложила доску и мелки в сторону, раскрыла книгу и начала читать.
Она держала книгу на коленях, переворачивая страницы одной рукой, в то время как другая покоилась на подлокотнике кресла. Она прочитала несколько абзацев, когда Рэнни вдруг коснулся ее пальцев. Он погладил тонкую кожу на сгибе суставов, потом повернул руку Летти ладонью вверх, провел пальцем по пересекающим ладонь линиям, затем перешел к изучению голубоватых жилок, пульсирующих на запястье. Наконец он переплел свои пальцы с ее пальцами и сжал их легко, но уверенно.
Летти удивленно подняла голову и встретилась с поразительно чистым взглядом его голубых глаз. Веранда находилась в тени, но послеобеденное солнце отбрасывало на нее яркий золотистый свет. В лучах этого света волосы Рэнни как будто светились, создавая вокруг головы золотой нимб. Черты его лица были так удивительно правильны, а кожа — такой бронзовой, что казалось, будто это не человек, а произведение искусства. Однако это впечатление разрушал извилистый, резко выделяющийся шрам на виске. Вообще в Рэнни было что-то, что беспокоило Летти. Может быть, ощущение несбывшихся надежд, тяжелых утрат? Он был как шедевр, беспричинно разрушенный, навсегда уничтоженный. Это открытие больно поразило ее.
