— Боже правый! — Руперт почувствовал, как кровь отливает от его лица. — Она в порядке?
— Ее милость надышались дыма, а в остальном не пострадали. Напуганы жутко, конечно… — Констебль был вынужден прервать свои объяснения, так как Руперт резко развернулся на каблуках и поспешил внутрь.
— Со мной, правда, все в порядке, Хенли, — хрипло заверила Пандора свою горничную, сидя в кресле в маленькой комнатке, смежной со спальней, пока та бестолково суетилась вокруг.
Пандора проснулась среди ночи и увидела, что полог ее кровати лижут языки пламени, от жара и дыма она не могла дышать, не то что сдвинуться с места. Спасли ее только крики ужаса, на которые в спальню сбежались Бентли и еще несколько слуг. Старый дворецкий взял ее на руки и вынес из огня, пока повариха организовывала подачу воды из кухни. Потом все дружно принялись заливать пожар.
Даже теперь, час спустя после того, как пожар потушили, она не могла собраться с силами и взглянуть на остатки своей кровати. Еще больше ее взволновали вопросы констебля, которого вызвали-таки по настоянию Бентли, когда тот обнаружил разбитое окно в бывшем кабинете Барнаби. Констебль поинтересовался, не было ли это преднамеренным поджогом, хотя Пандора настаивала на том, что она просто заснула и вполне могла случайно опрокинуть свечу на прикроватном столике.
Она конечно же сочла слова констебля полным бредом. Не мог же кто-то и впрямь настолько желать ей зла, чтобы умышленно навредить подобным образом!
— Что там за шум, Хенли? — нахмурилась Пандора, услышав в коридоре громкие голоса.
Горничная окаменела от страха.
— Вы же не думаете, что он мог вернуться?
— Кто мог вернуться? — растерялась она.
— Тот монстр, который пытался спалить вас заживо в собственной кровати! — Хенли попятилась назад, когда голоса приблизились.
Пандору передернуло, когда она услышала такое описание событий, хотя и понимала, что, не проснись она вовремя, наглоталась бы дыма и точно сгорела бы! И от полога, и от самой кровати практически ничего не осталось, пока огонь сумели унять, а потом и совсем погасить. Спальня полностью почернела от копоти, весь дом пропитался запахом гари.
Естественно, она не собиралась спать сегодня в своих покоях. Да сможет ли она снова уснуть в этом доме после того, как констебль изложил ей свою версию!
— …не уберешься немедленно, я в буквальном смысле слова удалю тебя физически!
— Ее милость пребывают в потрясении…
— И тебя тоже начнет трясти, пока зубами не застучишь, если не отойдешь от двери на счет три…
— Бентли, ты можешь позволить его светлости герцогу Страттону войти, — устало позвала Пандора, поняв, наконец, кто ее беспокоит.
Руперт бросил на чересчур заботливого дворецкого уничтожающий взгляд, и тот, наконец, отступил от двери в приватную комнату Пандоры. Руперт рывком распахнул ее и ввалился внутрь. Кровати не было, только несколько уютных кресел и маленьких столиков с книгами и вазочками с цветами.
Герцогиня сидела в одном из них, вокруг нее хлопотала все та же малопривлекательная женщина, что и два дня назад. Золотистые локоны в полном беспорядке спадали на хрупкую спину и оказались настолько длинными, что могли прикрыть полные груди. Фиалковые глаза походили на два темных озера на бледном, испачканном сажей лице, ночная рубашка тоже носила на себе следы огня, рукава и подол обгорели, почернели даже атласные туфельки на крохотных ступнях.
Запах гари преследовал Руперта с того самого момента, как он переступил порог особняка, но здесь он ощущался еще отчетливее — спальня явно находилась прямо за одной из двух дверей, ведущих в эту комнатку. И он непременно тщательно обследует ее в более подходящее время. Сейчас же его главной заботой была Пандора…
— Прошу вас, уйдите, — попросил он женщину, которую Пандора звала Хенли. К его величайшему облегчению, она тут же послушалась, сейчас он был совсем не в настроении разбираться с ее истериками. — Ты не пострадала? — Руперт присел перед Пандорой на корточки и взял ее хрупкую руку в свою огромную ладонь.
— Я хочу, чтобы вы перестали кричать на Бентли, — принялась отчитывать она незваного гостя. — Если бы не он, я могла бы… — Она замолчала и судорожно сглотнула. — Это он прошел сквозь огонь и вынес меня из спальни.
— В таком случае перед уходом я непременно извинюсь перед ним и как следует поблагодарю, — заверил ее Руперт. — А пока… у тебя есть другие раны, кроме тех, которые видно глазу? — нежно поинтересовался он и поежился, заметив красные пятна на руках, словно она пыталась сбить пламя, пока Бентли не пришел ей на выручку.
— Ничего страшного. — В ее голосе появилась хрипотца, и в другое время Руперт непременно нашел бы это очень возбуждающим. Но сейчас он понимал, что она просто наглоталась дыма, вот у нее и першит в горле.
Он внимательно всмотрелся в нее и поджал губы, увидев отблески страха в потемневших глазах, покрасневшую местами нежную кожу и трясущуюся нижнюю губу. Даже гордо вздернутый подбородок казался каким-то беззащитным.
Руперт немедленно принял решение:
— Ты не можешь здесь больше оставаться.
Он резко встал с мрачным выражением лица и легко подхватил ее на руки.
— Руперт! — возмущенно пропищала Пандора, но ее руки уже обхватили его за шею. — Куда ты меня несешь? — выдохнула она, когда он твердым шагом направился к двери, но ему пришлось остановиться, так как Бентли стоял на охране в коридоре.
Руперт остановился и с сердечной искренностью обратился к пожилому человеку:
— Полагаю, я должен извиниться перед вами и поблагодарить за проявленную храбрость при спасении ее светлости, а также за здравомыслие, ведь вы все-таки обратили на это происшествие внимание властей.
— Ее светлость мне как дочь, — ответил дворецкий. — Как и для всех нас, кому посчастливилось найти работу в ее доме.
Руперт кивнул, припомнив, что добросердечная Пандора наняла слуг, которые вряд ли сумели бы найти место у других господ, и нынче ее доброта вернулась ей сторицей.
— Ее милость воротится в ближайшие несколько дней, дабы закрыть особняк, но вы можете быть уверены, что все как один будете переведены в один из домов герцога Страттона.
— Руперт…
— Слушаю? — Он даже не взглянул на нее, направившись прямиком к лестнице.
Она во все глаза смотрела на этого серьезного джентльмена, не вполне уверенная в том, что означает его ремарка.
— Если, как вы выразились, я вернусь в ближайшие несколько дней, то я должна буду где-то жить все это время.
— Естественно.
