12
Ричард крепко сжимал ее в объятиях. Черная кудрявая головка вздрагивала у него на груди. Лицо его было искажено болью — он сам едва не плакал.
Но как ее утешить, что сказать? Он был мужем Мэдж и, пока их брак не расторгнут, имел обязательства по отношению к ней. Она тяжело заболела. Он действительно должен ехать к ней. Боже, как он любил эту удивительную, бесстрашную девочку, которую сжимал сейчас в объятиях! Он даже не предполагал, что можно испытывать к женщине такую любовь. И все же Ричард не был из тех мужчин, которых страсть ослепляет и лишает разума. Поэтому, несмотря на всю свою боль и желание овладеть любимой, он держался. Такие слова как «долг» и «честь» не были для него пустым звуком.
Стрэндж закрыл глаза и прижался губами к ее волосам.
— Крошка Анна, милая, это просто невыносимо… — сказал он. — Ну пожалуйста, любовь моя, перестань плакать. Ты убиваешь меня. Я этого не выдержу… Не плачь, пожалуйста, милая, не плачь, не плачь!
В его голосе слышалось отчаяние. Джоанна попыталась взять себя в руки. Некоторое время она молча гладила его волосы. Затем прошептала:
— Прости меня, Ричард… милый мой, милый Ричард… И никакой я не крепкий орешек…
— Нет, ты у меня точно — крепкий орешек. Крепче не бывает, — хрипло сказал он.
— Но только не с тобой. Я ведь так тебя люблю.
— И я тебя люблю. Я не хочу от тебя уезжать, не представляю, как я смогу. Ты же совсем одна, беззащитная девочка. Представляешь, что тут с тобой будет? Этот негодяй Оуэн просто охотится на тебя. Ну как я могу тебя бросить?
— А как ты можешь не ехать? — сказала она. — Ты же должен, должен ехать следом за женой.
— Раз так, значит, ты должна поехать со мной.
— Ну допустим, я поеду — и что будет, когда мы приедем в Калифорнию?
— Не знаю, — угрюмо сказал Ричард. — Но я знаю точно, что одну тебя на Юконе я не оставлю. На растерзание всякому… зверью.
Она вздрогнула и крепче прижалась к нему.
— Если я поеду с тобой, Ричард, то попробую найти работу.
— Ну да, конечно. А когда Мэдж выздоровеет после операции, я постараюсь убедить ее развестись со мной — и тогда мы сможем пожениться. Я уже все решил.
— Правда? — Она вдруг почувствовала страшную, невыносимую усталость во всем теле. Только сейчас Джоанна поняла, как у нее сильно болит, прямо раскалывается на части голова. Тело бросало то в жар, то в холод. Наверное, у нее поднялась температура. Отстранившись от Ричарда, она прикрыла рукой глаза.
— До чего же погано я себя чувствую, Ричард.
— Что с тобой, милая? — Он взволнованно вгляделся в ее лицо.
— Похоже, у меня жар. Не знаю… не знаю, Ричард, смогу ли я поехать с тобой.
— Ну, Анна, нельзя тебе сейчас болеть, никак нельзя. Мы не должны больше разлучаться.
— Ох, не знаю. Кажется, сама судьба против нас, — сказала она.
— Врач еще здесь — тот самый американец, — засуетился Ричард. — Пусть он посмотрит тебя, Анна.
— Когда отходит судно?
— Через час.
— Ты думаешь, доктор сможет вылечить меня за час? Она села на стул и обеими руками обхватила больную голову. Теперь она уже не думала о Ричарде, о радости их встречи. Ее самочувствие на самом деле было ужасным — а ведь ей так редко случалось болеть.
Ричарда охватило беспокойство. Крошка Анна не из тех, кто стал бы притворяться или преувеличивать. Надо поскорее разыскать врача — того, что отвозил Мэдж в Форт-Юкон…
Через десять минут американец был уже в столовой и осматривал Анну. Он смерил ей температуру и показал термометр Ричарду.
— Сто три[3], — сказал он. — Ничего удивительного, что девушка так плохо себя чувствует.
— Черт побери! — пробормотал Ричард. — Значит, ей нельзя плыть со мной?
— Это было бы абсолютным сумасшествием с вашей стороны, — ответил американец, — И вообще, сейчас ей лучше всего лечь в постель.
Джоанна в ужасе посмотрела на Ричарда. Внутри у нее все оборвалось.
— Значит, Ричард, такова моя судьба…
— Черт знает что такое! — воскликнул Ричард. — Не могу же я тебя здесь бросить! Нет, я останусь с тобой.
— Не надо, Ричард, ты не можешь так поступить. Мэдж больна. А у меня всего лишь температура. Это быстро пройдет, — сказала Джоанна и тяжело вздохнула. — А вот миссис Мэдж предстоит перенести операцию. Ты должен быть рядом с ней.
— Только если ты пообещаешь мне приехать в Сан-Франциско сразу же, как поправишься.
— Ну конечно, Ричард, я так и сделаю.
— Что ж, прекрасно, тогда давай-ка я отнесу тебя в кровать, прослежу, чтобы у тебя было все необходимое, и оставлю тебя на попечение Мэта. Он порядочный человек.
— Да, пожалуйста, отнеси меня в кровать, — прошептала она.
Теперь боль в ее голове пульсировала. Она закрыла глаза. Когда он поднял ее на руки, то ощутил, как дрожит все ее тело. Ричард поднялся с ней по деревянной лестнице, уложил в своей комнате на кровать и накрыл одеялами.
— Господи, бедная ты моя. Давай я попрошу у доктора какое-нибудь сильное снотворное. Или наркотик… Может быть, это поможет снять боль?
— Да. Только… пожалуйста, обними меня, хоть на секундочку, милый, — прошептала она.
Ричард лег рядом с ней. Они обнялись и некоторое время лежали так, не двигаясь. Джоанна чувствовала себя больной и разбитой, по щекам ее струйками стекали слезы. Ричард понимал, что должен хоть как-то успокоить, утешить ее, но сам был совершенно подавлен.
— Не плачь, Анна, любимая, не плачь…
— Я такая глупая… но я… у меня совсем нет сил, Ричард.
— Ты просто больна, радость моя, и потом, ты сильно переволновалась прошлой ночью.
— Наверное.
— Попробуй уснуть… у меня на руках.
— Не могу. Ты же скоро уезжаешь. Я все время об этом думаю. Ну почему у меня поднялась эта мерзкая температура? Почему я не могу поехать с тобой? Ричард, у меня просто руки опускаются… я больше не могу…
— Ты все сможешь, крошка Анна. А теперь слушай внимательно: Сан-Франциско, Майне-стрит, банк Мердока. По этому адресу ты всегда меня найдешь. То есть не меня самого, а там тебе скажут, где я в этот момент нахожусь. Как выздоровеешь — сразу же выезжай ко мне. У тебя есть деньги?
— На дорогу хватит.
— Прекрасно. Приедешь и тогда разберемся.
— Как же будет здорово, — прошептала Джоанна.
— Господи, да что же это я бросаю тебя тут среди этих хамов? — снова встрепенулся он. — Ради Бога, не возвращайся обратно в хижину, Анна.
— Но мне придется вернуться. Там лежат деньги. В отцовской сумке для бумаг… Или нет — я отправлю за ней Киши.
— Только не надо ездить самой. Я теперь так боюсь за тебя.
