– Эта взрослая женщина, как ты изволила выразиться, безвозвратно погубит свое будущее. – Он со вздохом опустился в кресло напротив Александры и нервно провел ладонью по волосам. – И куда нам ее отправить в следующий раз? Родственники за границей закончились, дорогая!
Александра закрыла книгу и положила на ночной столик возле кресла.
– Ты не о том беспокоишься.
– Фаллона я прекрасно знаю, – заметил Кристофер.
– Я тоже. – Александра сложила руки на коленях. – Именно поэтому и следует беспокоиться.
– О чем ты?
– Ты не замечал, как он на нее смотрит? Я вот замечала. Черт! Она права!
– Она яркая, очаровательная, красивая, молодая. Она ударяет в голову, как шампанское. Трудно перед ней устоять. Кто из джентльменов в консульстве не пытался оказывать ей знаки внимания? Но все они до смерти боятся тебя.
– Боятся? Меня?!
– Кристофер! С тобой лучше не связываться.
Он был настоящим мужчиной. И знал, что у каждого мужчины на уме, и от души радовался, что у его сестры толпы восхищенных обожателей ничего, кроме откровенной скуки не вызывают. Почти все они бездельники и глупцы, хотя и аристократических кровей, обладают светскими манерами, высокомерны и аморальны.
– Твоя сестра богата и слишком ценит собственную независимость, чтобы поступиться ею. Со дня нашего возвращения в Каир по крайней мере половина здешних подходящих женихов напрашивались на визит. Но у Бри своя жизнь, что тут поделаешь.
– Это что, надо считать за хороший знак? – нахмурился Кристофер.
– В меру моего понимания, майор Фаллон для нее – безукоризненный выбор. Во-первых, он тебя не боится.
– А во-вторых?
– А во-вторых – он не боится и ее. Он единственный мужчина из тех, о ком я знаю, которому ей так и не удалось натянуть нос. – Александра подошла к мужу. – Кристофер, ей вовсе не обязательно жить здесь, она это делает просто потому, что любит нас обоих. Ведь последние недели она не вылезает из музея. Мистер Кросс сказал, что она подбирает для меня материалы по истории коптов.
На глаза Александры навернулись слезы:
– У меня не хватило духу ей сказать, что не хочу больше этим заниматься.
Кристофер усадил супругу себе на колени, обнял за плечи, привлек к себе и ласково поцеловал.
– Не хочешь больше этим заниматься? Но почему?
– Сама не знаю. – Она прижалась к его груди и положила голову ему на плечо. – Никак не могу сосредоточиться. Все меня раздражает.
Кристофер осторожно положил ладонь ей на живот.
– Ты беременна.
Он до сих не мог поверить, что она носит ребенка.
Его ребенка.
Их ребенка.
Ему вдруг до боли захотелось, чтобы младенец поскорее появился на свет.
В музей ей возвращаться не хотелось, уезжать из их дома тоже. Он покрепче обнял Александру. Доктор сказал, что пережитое не могло не сказаться на ее самочувствии.
О внезапных перепадах женского настроения он мало что знал. Трудно было понять, как такое возможно. Ведь Алекс всегда была сильной, уверенной в себе. А сейчас она нервничает, то и дело плачет.
– Я тебя люблю. – Он зарылся лицом в ее пушистые волосы. – Но иногда мне становится страшно.
– Кристофер, я вовсе не слабая, – шепнула она. – Не надо так за меня переживать.
Он наклонился и поцеловал ее в губы. Требовательно, страстно. Алекс прижалась к нему своим округлым животом. Кристофер принялся ласкать ее груди.
– Доктор мне назначил на завтра, – невнятно пробормотала она, оторвавшись от его губ.
Однако Кристофер со словами «К чертям доктора!» с еще большей страстью возобновил поцелуй. Александра вырвалась от него.
– Кстати, ты опаздываешь на встречу с Чарлзом Кроссом. – Она ласково поцеловала его в нос. – Должен же кто-то сказать бедняге, что Бриана не придет.
Вопреки ожиданиям Брианы майор Фаллон и не подумал выехать из города. Они поначалу довольно долго ехали окраинами Каира, а потом внезапно повернули и проехали через центр города, мимо бесчисленных торговых лавок и кофеен, где торговцы и редкие в этот ранний час посетители вели негромкие беседы за чашкой крепкого кофе. Со многими майор перебрасывался парой-другой приветливых слов. К удивлению Брианы, он каждого называл по имени. Утро выдалось прохладным, и тучи жужжащих мух, где-то притаившись, все еще дожидались душной дневной жары.
Когда они проезжали историческую часть Каира, майор обратил ее внимание на то, что на месте полуразвалившихся деревянных домишек вырос новый жилой квартал. К одному из этих новых домов они и направились.
– К Халиду мы присоединимся чуть позже, – объяснил он, помогая ей спешиться. Затем, вскинув брови, заметил: – Всю дорогу вы были не очень разговорчивы.
Она поклялась себе держаться от него как можно дальше, но ничего не получилось. Она появилась у конюшни на десять минут раньше.
– Я думала о том, как объяснит мой брат, почему меня нет на пикнике.
– Вам до этого пикника нет никакого дела, – шепнул он ей на ухо. – Иначе вы бы сегодня утром не пришли.
Он был прав, хотя она скорее бы умерла, чем призналась ему в этом. Его самоуверенность злила ее. Когда она появилась у конюшни, ни единый мускул не дрогнул у него на лице, хотя она надела свой любимый голубовато-зеленого цвета костюм для верховой езды, который ей очень шел. Он просто ждал ее у конюшни, видимо, нисколько не сомневаясь в том, что она придет.
По правде сказать, Бриана смотрела на возвышающийся перед ней каменный дом с определенной нервозностью. Вот куда завело ее неуемное любопытство. Да еще желание хотя бы краешком глаза увидеть ту часть жизни майора Фаллона, которая была надежно скрыта от посторонних глаз. Если он и заметил ее смущение, то виду не подал. Дверь распахнулась, через порог вихрем вылетела девчушка и с радостным визгом вцепилась в майора. Она что-то залепетала по-арабски, однако майор ответил по-английски, и Бриана, которая арабского не знала, была ему благодарна за такое проявление уважительной любезности.
– Я пришел повидаться с твоими папой и мамой, – сказал майор.
– Я знаю. Все уже собрались.
Тряхнув темными кудряшками, девочка приподнялась на цыпочки и что-то прошептала майору на ухо.
– Я тоже так думаю, – кивнул в ответ майор и улыбнулся.
Довольная девчушка радостно захихикала и поинтересовалась:
– А мятные пастилки ты принес?
Фаллон незаметно подмигнул Бриане, которая ошарашенно наблюдала, как майор у нее на глазах превратился в другого, незнакомого прежде ей человека.
– Вам, сударыня, от чистого сердца. – Майор расплылся в широкой и веселой улыбке и, выудив из кармана жестянку с мятными пастилками, протянул их девочке.
Когда майор ввел Бриану в дом, в комнату на инвалидном кресле въехал незнакомый Бриане мужчина в тюрбане, облаченный в традиционные белые одежды свободного покроя.
