Актёры достигли постоялого двора, что стоял на развилке дорог: та, что направо вела в Везуль, а та, что налево – в Бельфор.
Измученные актёры, наконец, смогли утолить голод, провести ночь на тюфяках, умыться и утром снова отправиться в путь, на сей раз в Бельфор.
* * *
Актёрская труппа добралась до спасительного Бельфора без приключений. Повозки пересекли мост; два стражника, бдительно охранявшие внешние ворота, преградили путешественникам путь.
Жосс, кряхтя и стеная, вылез из повозки. И уже было собирался запустить правую руку в кошель, дабы извлечь из него пару денье, дабы задобрить доблестных стражей, как его опередила Мадлен.
Она бросилась к ним, упала на колени и взмолилась (это была самая лучшая и проникновенная роль актрисы):
– Доблестные стражи! Умоляю, смилуйтесь над нами! Нынешней ночью мы чудом избежали смерти на землях Эпиналя…
Стражники замерли в недоумении, а затем растерянно переглянулись. Мадлен была диво как хороша в порыве чувств, мало того её поддержали Колета и Мария, выбравшись из повозки они также пали ниц.
Не выдержав рыданий трёх женщин, стражники размякли…
Один из них попытался поднять Мадлен с земли.
– Сударыня, сегодня слишком холодно… Вы можете простудиться… – сочувственно произнёс он, сверху взирая на аппетитные формы женщины, внешний вид которой говорил сам за себя.
– Ах, сударь… – вторила ему Мадлен. – Простуда – это ничто по сравнению с тем кошмаром, который мы пережили… Умоляю, помогите нам… – она с помощью стражника поднялась с земли, которую сковал лёгкий морозец, и припала к его плечу, орошая обильными слезами.
Глаза стражника округлились, он право находился в затруднительном положении. По долгу службы он должен был охранять ворота и не покидать вверенный ему пост. Но с другой стороны он испытывал жалость к женщинам и несчастному старику, Жоссу (мужчины-актёры предусмотрительно не стали покидать повозок, дабы Мадлен и её товарки могли довести начатую сцену до финала), который мастерски им подыгрывал, приняв несчастный смиренный вид.
– Чем я могу помочь вам?.. – поинтересовался стражник, отстраняясь от Мадлен.
– Я надеюсь упасть к ногам всесильно графа де Бельфора, рассказать ему обо всем злоключениях и молить о покровительстве… – призналась актриса.
Стражник многозначительно воззрился на своего собрата, взиравшего на душераздирающую сцену, не покидая своего поста.
– Отправляйся за командиром стражи… Пусть он примет решение, – произнёс он.
Второй стражник замялся и не спешил покинуть вверенный ему пост.
– Ты уверен в том, что делаешь? – вкрадчиво спросил он у своего товарища, растроганного слезами женщин.
– Разумеется… Граф де Бельфор сникал славу честного и доброго сеньора. Или ты не согласен с народной молвой?..
Второй стражник отрицательно покачал головой.
– А я… Да я… А я что… Я никогда не сомневался, что наш благородный сеньор всегда защитит невинных и накажет преступников по заслугам, – поддакнул он.
– Вот именно! – с жаром воскликнула Мадлен, чувствуя, что развязка близка и роль несчастной женщины ей удалась (в конце концов, не всё же играть одних баронесс). – Преступников! Если бы они не страшились законного возмездия, аутфанга, – женщина не без удовольствия ввернула новое словечко, услышанное от Ригора, – позволяющего графу де Бельфор поддерживать порядок на окрестных землях. Да что там – и всей Бургундии!
Пламенная речь Мадлен произвела должное впечатление. И сомневающийся стражник тотчас отправился за своим командиром.
Женщина же обворожительно улыбнулась своему защитнику, который буквально пожирал глазами её роскошный бюст.
– Ах, сударь, в наше время не часто встретишь мужчину, наделённого благородством и храбростью… – проворковала она, одаривая стражника, многообещающим взором.
– Надеюсь, если вы найдёте приют в замке, то не откажетесь навестить меня… – произнёс он, сглатывая слюну.
Мадлен улыбнулась.
– Почту за честь услужить вам…
От таких слов стражник расплылся в довольной улыбке и уже мысленно представлял, как овладеет сочной незнакомкой.
…Командир замковой стражи внимательно выслушал эмоциональный рассказ Мадлен, а затем и краткие замечания Жосса.
– М-да… – задумчиво протянул он. – До меня доходили слухи, что барон де Эпиналь запугал своих сервов и те боятся его полусмерти. Так вот значит, в чём причина этого страха…
Командир стражи умолк, обдумывая, как ему лучше поступить. Действительно, граф де Бельфор, получив обширные владения после смерти своего отца, правил мудро и справедливо. Он не одобрял баронов, которые из-за всяких мелочей хватались за оружие и с остервенелым энтузиазмом осаждали замки своих соседей. Мало того, он не понимал сеньоров, жестоко обращавшихся со своими сервами. Ведь от блага сервов зависело и процветание ленов[52]. Что толку в полуголодных работниках, которые еле-еле передвигают ноги? Зачем сдирать с них три шкуры?.. Зачем травить собаками? Зачем наказывать за малейшую провинность? Зачем издеваться над сервами, дабы удовлетворить свои низменные прихоти? Ангерран де Бельфор не понимал этого и старался никогда не уподобляться жестокости баронов, в то числе и Филиппа де Эпиналя.
Командир стражи ещё раз, цепким взором, обвёл актёрскую братию. Его внимание привлёк Ригор, сжимавший в руках лютню, единственную свою ценность.
– Голиард? – спросил он, обращаясь к Ригору.
– Да, сударь… Сочиняю кансоны, альбы, баллады…
Командир стражи хмыкнул.
– Это хорошо… Наша госпожа любит музыку… – и выдержав надлежащую паузу, он заверил: – Я доложу сеньору о вашем деле. Слишком много просителей жаждущих защиты и справедливости в стенах Бельфора… Но прежде, я дозволяю вам расположиться под стенами замка и дать несколько представлений. От зрителей не будет отбоя…
Актёры горячо поблагодарили командира стражи. Тот снисходительно улыбнулся и заметил:
– Я просто честно служу своему господину…
Но когда Жосс украдкой протянул ему несколько монет, то честный служака от них не отказался…
* * *
Актёры поспешили расположиться подле стен Бельфора. Командир стражи не солгал: вечером, после того, как колокола здешней церкви отзвонили вечернюю зарю, многочисленные сервы потянулись к актёрским повозкам, предвкушая интересное представление.
Жосс приказал разжечь несколько костров, дабы те освещали импровизированную сцену, и между делом давали хоть какое-то тепло, ибо стояла зима и было достаточно прохладно.
