— Заткнись, пожалуйста, — очаровательно улыбнувшись, Леди Стерва толкнула его и уселась верхом, распустившаяся коса разметалась по плечам и спине девушки. — И не смей задавать мне провокационные вопросы, капитан Уэйкерс. Теперь ты на МОЁМ корабле, и будешь подчиняться моим правилам.
— С большим удовольствием, капитан Ласгален, — Стив позволил ей стянуть с себя рубашку.
— Вот и замечательно, — проворковала девушка, её пальчики легко пробежались по его груди и животу, замерев на поясе штанов. — Кажется, в прошлый раз я не успела как следует рассмотреть некоторые части твоего чертовски привлекательного тела!..
…В какой-то момент Эрин растеряла всю воинственность и резкость, поддавшись нежности Стивена, ей уже было наплевать, слышит её кто-нибудь из команды или нет — всё равно, видели, как Уэйкерс пришёл к ней. Эрин не собиралась сдерживать собственные чувства.
Вот уже вторую неделю на Атлантике стояла хорошая погода, на небе не было видно ни облачка, и это начинало тревожить капитанов — такое затишье в погоде свидетельствовало о грядущем сильном шторме. Несмотря на это, Эрин стояла на палубе, опираясь на поручни, и с лёгкой улыбкой вглядывалась в дымку на горизонте. Она вспомнила, какой скандал закатила Уэйкерсу, когда он предложил ей на несколько дней остаться на его корабле, и как быстро он убедил её, что возмущённые вопли по поводу ущемления её драгоценной свободы совершенно не уместны. К концу третьего дня она наконец признала, что ей чертовски нравится проводить время со Стивеном. Вернувшись на "Северную звезду", молодая леди услышала от Джока ехидную реплику по поводу того, что капитан Уэйкерс как-то уж очень быстро отпустил свою гостью, и первый помощник участливо осведомился, не поссорились ли они. Эрин взвилась, как ужаленная, и минут пятнадцать возмущённо объясняла Джоку, куда он должен пойти и что сделать. Ругань Леди Стервы была встречена дружным хохотом команды и комментариями, что их воинственная капитан, похоже, втюрилась в Уэйкерса по уши. Матросы прекрасно чувствовали, до каких пределов можно подтрунивать над горячей Эрин. Сдавленно зарычав и отчаянно покраснев, девушка сжала кулаки и стремительно скрылась в каюте, оглушительно хлопнув дверью. После этого она наотрез отказалась посещать шхуну Уэйкерса, и предпочитала, чтобы он приходил к ней — тогда команда меньше подтрунивала над леди Ласгален. Девушка не спешила задумываться о том, как они будут, когда вернутся из рейда, да и не хотела. Где-то глубоко-глубоко в душе доблестная Леди Стерва элементарно боялась, что закончится путешествие и закончатся эти безумные и сладкие ночи. Она не спрашивала Стивена, что он к ней чувствует, она не хотела слышать от него ничего на эту тему — опять же из-за страха услышать, что она для него не более, чем простое развлечение, как единственная, приличная женщина среди пиратов. Поскольку леди Ласгален не имела привычки врать себе, то и не отрицала, что дружеские чувства к капитану Уэйкерсу как-то уж очень подозрительно смахивают на нечто большее. Но она никак не показывала, что в их отношениях что-то изменилось: Эрин оставалась такой же резкой и язвительной, не допускала нежностей при команде, и каждый их вечер превращался в маленькое сражение. Всё изменилось внезапно.
К концу второй недели на ясном небе стали собираться тяжёлые, серые тучи, предвещая сильный шторм, и Эрин — как и другие капитаны, — не на шутку встревожилась. Ей довелось всего несколько раз попасть в бурю на Атлантике, и она знала, что борьба со стихией предстоит нешуточная. Ветер крепчал, на море поднялось волнение, по палубам забарабанили первые крупные капли дождя. Надев толстый шерстяной плащ, Эрин, стараясь перекричать шум поднимающейся бури, отдавала команды, вцепившись в руль и не давая кораблю сбиться с курса. Она смутно видела мелькающую среди волн шхуну Уэйкерса, но не позволяла себе думать о нём, сосредоточившись только на "Северной звезде" и борьбе со штормом. Леди Ласгален понятия не имела, сколько длилась непогода, тёмные тучи создавали непонятные сумерки, в которых было не разобрать, день сейчас или ночь. Она насквозь промокла и замёрзла, устала и хотела спать, но не выпускала штурвала из рук, широко расставив ноги и привязав себя для надёжности, чтобы не смыло волной. В какой-то момент обломок реи, от которого она не успела увернуться, оцарапал щёку, но девушка только смахнула кровь, продолжая нести вахту. Несколько раз к ней пробирался Джок, но капитан Ласгален свирепо отсылала его обратно, помогать остальным, и первый помощник не смел ослушаться Эрин. Когда же волны начали стихать и прекратился дождь, она, передав наконец штурвал, еле дотащилась до каюты, и едва успев бросить на пол насквозь мокрый плащ, повалилась на кровать прямо в одежде и уснула мёртвым сном.
Эрин не услышала сердитых голосов за дверью, не услышала тихо открывшейся двери и шагов в каюте. Она проснулась от того, что кто-то осторожно стаскивал с неё сапоги. Пробормотав ругательство, девушка приоткрыла глаза и попыталась пнуть нарушителя её уединения:
— Джок, чёрт тебя возьми, ты что себе…
Договорить она не успела, оказавшись в крепких объятиях Уэйкерса.
— Господи, Эрин, ты живая, — Стивен прижался губами к влажным, спутанным волосам. — Я чуть с ума не сошёл от беспокойства, пока длилась эта чёртова буря, ты бы знала, как я за тебя переживал!..
Она молча слушала, уткнувшись ему носом в грудь, и чувствуя, как согревается, и неожиданно Эрин поняла, в каком напряжении была она сама в последнее время. Всхлипнув от облегчения, молодая леди подняла голову, посмотрев Стивену в глаза.
— Я… я боялась за тебя, — сглотнув, сказала она. — Я рада, что с тобой тоже всё в порядке…
— Ты же вся мокрая, — Стив отстранил её от себя и начал раздевать. — Тебе надо согреться, милая.
От этого простого слова и от того, каким тоном оно было сказано, Эрин вдруг стало так тепло, так хорошо и уютно, она впервые за очень долгое время почувствовала себя действительно уставшей девушкой. Она позволила снять с себя влажную одежду, потом Уэйкерс растёр её полотенцем и закутал в халат, усадив к себе на колени. Эрин не препятствовала.
— Ты не похожа на себя, — заметил Стив, поглаживая расчёсанные волосы девушки. — Какая-то тихая.
— Ты правда беспокоился за меня? — вдруг спросила Эрин, не глядя на него.
— Ну конечно, родная моя, а ты думала, мне безразлична твоя судьба?
Девушка повернула голову и пристально посмотрела ему в глаза, какое-то шестое чувство подсказало ей, что тот самый важный разговор, которого она подсознательно боялась, собственно, начался.
