Отец его заявил, что, если он не получит в ближайшее время работу, ему придется отказаться от квартиры — совсем крошечной — и вернуться в Ирландию — там хоть жилье бесплатное.
— Мне очень жаль, Алек! — воскликнула я. — Не уезжайте в Ирландию!
— Вам этого в самом деле не хочется, Максина? — сказал он и поймал меня за руку.
Интуиция подсказывала мне, что именно сейчас я услышу то, что уже давно хочу услышать, и я невольно затаила дыхание, как вдруг позади раздались шаги. Мы обернулись — это был Гарри.
Алек первым нарушил молчание.
— Привет, Гарри! — сказал он не самым, на мой взгляд, сердечным тоном. Я повторила, как эхо: «Привет!»
Алек отпустил мою руку. Или, может быть, я ее выдернула сама, чувствуя себя довольно глупо. Гарри наверняка отметил интимность окружавшей нас обстановки и то, как Алек сжимал мою руку. Мы-то были уверены, что поблизости никого нет.
Гарри, так же сухо ответив на приветствие Алека, обратился ко мне:
— Вы нужны вашей тетушке, Максина, она просила меня доставить вас на Гровенор-сквер. Мой автомобиль на улице.
Я распрощалась с Алеком.
В любом случае ненадолго — нынче вечером он придет обедать.
Я вышла на улицу, села в автомобиль. Должна сказать, этот «бентли» один из самых прелестных у Гарри, но за рулем сидел шофер, и мы устроились позади.
— Слушайте, Максина, — сказал Гарри, — никакая тетушка вас не разыскивает, просто мне надо вам кое-что сообщить.
— Что это значит? — воскликнула я в изумлении. — Зачем же вы так поступили?
— Я какое-то время следил за вами и Биттоком, — объявил он, — и подумал, что, прежде чем сблизиться с этим молодым человеком, вам следует о нем кое-что узнать.
Я спросила, что он имеет в виду, говоря о «сближении», и заявила, что достаточно много знаю об Алеке.
Гарри выглядел очень мрачно, говорил медленно и серьезно, и я, несмотря на нарастающее раздражение, не могла не заметить, до чего он привлекателен.
— Я не считаю юного Биттока подходящей для вас компанией, — говорил Гарри. — Не думаю, что Долли придет в восторг, узнав о нем всю правду!
Я возразила, что Алек очень нравится тетушке Дороти, что обвинения, не подкрепленные фактами, выглядят как клевета.
Гарри фыркнул, а потом сказал, что Алек — известнейший шалопай, сидящий по уши в долгах.
Я ответила, что мне хорошо известно о денежных проблемах Алека, но только все равно не понимаю, что из этого следует? Почему Гарри решил вмешаться в нашу дружбу?
— Черт побери, Максина, — воскликнул Гарри, — мне очень трудно вам объяснить, но знайте, ничего хорошего в Алеке нет, уж поверьте мне на слово! Я намного старше и опытнее вас и утверждаю, что Алек Битток — неподходящий для вас молодой человек. И вполне возможно, что для решения своих финансовых проблем он задумает жениться.
— А почему бы ему и не жениться? — спросила я.
— Во всяком случае, не на вас, — отрезал Гарри.
Тут я по-настоящему разозлилась и заявила, что выйду замуж за того, кто мне нравится, а что касается Алека, то уверена, что он обойдется без постороннего вмешательства.
— Говорю вам, он просто маленький извращенец, — сказал Гарри. — Не могу сильней выразиться!
— Вот уж не знала, что вы такой сэр Галахад[21]! — заявила я с презрением, на какое только была способна.
Гарри побелел от злости:
— Вы, Максина, упрямая маленькая дурочка, но я вас не виню. Вашу проклятую невинность ничем не прошибешь.
Я сказала, что, вместо того чтобы проклинать мою невинность, лучше бы он сказал прямо, что ему так не нравится в Алеке, почему он считает, что тот охотится за моими деньгами. В конце концов, мне лучше судить, кто меня любит за деньги, а кто нет!
— Вы ошибаетесь, Максина, — покачал головой Гарри. — Впрочем, поскольку с вами беседовать бесполезно, я поговорю с вашим дядей.
Тут я не на шутку испугалась — снова втягивать в неприятности дядюшку Лайонела мне не хотелось. В любом случае Гарри не должно волновать, с кем я общаюсь. На это у меня есть тетушка Дороти.
Я все это выложила Гарри, сообщив заодно, что не вижу, о чем тут беседовать с дядюшкой Лайонелом, — с Алеком я не помолвлена, и, если Гарри так хочется знать, он мне не делал предложения.
— Но собирается, — заметил Гарри. — Я вижу, к чему депо клонится, и не допущу этого — слышите, Максина?
Тем временем мы приехали на Гровенор-сквер.
Дома, похоже, никого не было, и мы пошли в гостиную, по дороге продолжая разговор, начатый в машине. Гарри упорно не говорил, что имеет против Алека.
Наконец, потеряв терпение, я сказала:
— Я попрошу Алека прийти в наш дом, и мы будем вести разговор в его присутствии!
— Поступайте, как хотите, — пожал плечами Гарри, — но прежде я намерен поговорить с вашим дядей — ведь вы именно этого опасаетесь, не правда ли?
Эти слова окончательно вывели меня из себя, и я, топнув ногой, крикнула:
— Да, я буду поступать так, как захочу! А теперь уходите и занимайтесь, пожалуйста, собственными делами!
От досады я чуть было не расплакалась.
Гарри хотел что-то сказать, но в этот момент дверь распахнулась, и вошел дядюшка Лайонел.
— Что тут происходит? — удивился он.
Я была так расстроена, что не могла и слова вымолвить. Проскользнув мимо дядюшки, я побежала наверх в свою комнату и там дала полную волю слезам. Немного успокоившись, я позвонила Алеку и сказала:
— Я ненавижу Гарри! Он поступил со мной просто по-свински!
Алек поинтересовался, в чем дело, и тут я поняла, что не могу объяснить ему причину нашей ссоры.
— Дорогая, не позволяйте никому себя расстраивать! Ну хотите, я сейчас приеду и развеселю вас?!
Я сказала, что лучше подождать до обеда, тогда и встретимся.
— Мне очень многое вам надо сказать, Максина, — проговорил он.
Последовала пауза, а потом он добавил спокойным тоном:
— Полагаю, вы догадываетесь, что именно?
Я сказала, что нет, не догадываюсь, но он, не обратив внимания на мой ответ, продолжал:
— Так «да» или «нет», Максина?
А потом рассмеялся и заметил:
— Женитьба, на мой взгляд, очень забавная вещь, как по-вашему?
— Вы в самом деле имеете это в виду, Алек? — Я замерла в ожидании ответа.
— Конечно, — подтвердил он.
— Ну… тогда «да».
И подумала про себя: «В любом случае, так Гарри и надо!» А Алек сказал:
— Чудно, чудно! Очень забавно! Я поговорю с вами об этом нынче же вечером, а покуда давайте никому об этом не сообщать.
— Нет, конечно, — подхватила я.
Мы попрощались, я повесила трубку и подумала, как мило получить предложение по телефону! Я чувствовала себя современной девушкой в духе двадцатого века.
