Неплохо бы знать, сколько продлятся ее мучения. И как скоро они закончатся.
— Все зависит от моих дел в Лондоне, — важно ответствовал сэр Исаак.
Сочетание высокого голоса с подчеркнутой значимостью слов было комичным, но Тиане не хотелось смеяться.
— Я проведу у вас два дня, затем уеду, а потом, скорее всего, снова вернусь, если хозяин дома не будет против.
— Ну что вы, конечно, вы можете оставаться хоть навсегда, Роудз.
Отец уже выпил лишнего, и язык его заплетался.
Не надо, хотела сказать Тиана. Пожалуйста, не надо навсегда.
Конечно же, она смолчала.
Сэр Роудз оказался весьма пунктуальным человеком: ровно в десять он ждал Тиану внизу. Здесь же обретался весьма недовольный Клемент и еще один, незнакомый Тиане, мужчина средних лет, весьма аскетичного вида, в сюртуке цвета шкурки дохлой мыши.
— Это мой слуга Уильям, — объяснил сэр Исаак, когда прозвучали взаимные приветствия. — Он немой от рождения, но прекрасно слышит. Вы можете распоряжаться им, мисс Меррисон.
— Вряд ли мне понадобятся его услуги, но благодарю, — улыбнулась Тиана.
Немой Уильям поклонился ей.
— Ну что ж, — сказал сэр Исаак, — отправляемся.
И первым двинулся к выходу, не позаботившись предложить даме руку.
— Мисс Кристиана! — вниз по лестнице сбежала Лиз. — Вы забыли перчатки! Мэри попросила вам передать.
— Ах, спасибо, Лиз.
Тиана взяла перчатки.
Горничная Клары внимательно посмотрела на сэра Исаака и, похоже, не осталась довольна увиденным, так как еле заметно поморщилась и кивнула Тиане, словно желая удачи.
Мало кому он нравится, этот нежданный гость.
Утром Тиана уже видела сэра Роудза на всеобщей молитве; с его присутствием в часовне стало еще более тесно и душно. Клара едва не упала в обморок, что немудрено в ее положении, но, к счастью, Альма успела поддержать сестру.
Гость молился молча, и Тиана заметила, что он украдкой разглядывает присутствующих; наловчившаяся в косых взглядах, она прекрасно отмечала, когда другие исподтишка смотрят на нее. Сэра Роудза явно интересовало все семейство Меррисон. Интересовало сильно.
Наверное, потому, что у них та самая безупречная репутация и три дочери на выданье. Доброму христианину потребовалась смиренная христианка. Желательно самая молоденькая, чтобы потешить плоть. Все понятно.
Тиана чувствовала, как болото навязываемых ей отношений затягивает ее глубже и глубже.
В Гайд-парке верхом Тиана прогуливалась очень редко; и хотя верховых лошадей забирали из поместья в Лондон, когда семья жила здесь, ездили девушки нечасто. Для таких прогулок у Тианы имелась амазонка невыразительного коричневого цвета, старая уже, потертая на швах. Мэри чинила ее, как могла, и все же это выглядело убого. Но сегодня Тиана даже радовалась этому обстоятельству: ей ни в коем случае не хотелось быть привлекательной для сэра Роудза. Конечно, выставлять себя полной неряхой не годится, да и не обманет она его этим; но коричневый цвет Тиане совсем не шел, делал ее тусклой, незаметной. Может быть, сэр Исаак решит, что ему не подходит Кристиана Меррисон, и распрощается с гостеприимным домом. Или выберет Альму (вот ужас-то!).
Еще Тиана не собиралась прикидываться дурочкой. Сэру Исааку, по всей видимости, нужна не слишком умная жена: чтобы в рот ему заглядывала и слушала его занудные речи. Такого удовольствия Тиана ему не доставит. Если он позволит ей заговорить, конечно, а не будет всю дорогу разглагольствовать только о себе и Господе. Почему у людей, верующих напоказ, так развито самомнение? Почему они считают, что если их вера искренна и велика, то они имеют право навязывать всем свое мнение, которое считают априори верным?..
Темно-серая в яблоках кобылка Тианы, Вьюга, радовалась прогулке гораздо больше, чем хозяйка; хотя ехали шагом, лошадка все равно взбрыкивала и пыталась перейти на рысь. Тиана еле удерживала ее. Вьюге нужны сельские просторы, а не зажатые высокими домами улицы, где мостовую не видно под слоем жидкой грязи. Хорошо, что парк недалеко.
В такую рань здесь было совсем немного людей: аристократы отсыпались после вчерашних приемов, бедный же люд был занят делом, а не праздными прогулками. Сэр Исаак и Тиана свернули в тенистую аллею; слуги следовали за ними на своих лошадях, выдерживая такое расстояние, чтобы не слышать разговора господ, но и не терять их из виду.
Сэр Роудз, приехавший в Лондон дилижансом, одолжил лошадь из конюшни Меррисонов — ленивую, старую мышастую кобылу. Она удивительно ему подходила. Впрочем, в седле сэр Исаак держался достаточно хорошо, как и полагается сельскому жителю, много времени проводящему в разъездах. Тиане снова представился его дом, наверняка глухой и темный (она упорно не желала думать, что жилище может оказаться просторным и светлым — такого просто не могло случиться!), и она передернула плечами.
— Что ж, — сказал сэр Роудз, когда уличный шум остался позади и можно было вести беседу, не опасаясь, что кто-то с верхнего этажа выплеснет на голову помои, — вчера вечером мы с вами мало говорили, мисс Меррисон. Не будете ли вы так любезны поведать мне немного больше того, что осмелились сказать при отце?
Вопрос слегка озадачил Тиану: с подвохом он, точно.
— А что вы хотели бы знать? — осторожно осведомилась она.
— Вам действительно нравится та жизнь, которую вы ведете?
Осторожнее, сказала сама себе Тиана. Он проверяет тебя. Он только и ждет, когда ты совершишь ошибку, чтобы позлорадствовать над тобою, чтобы выдать тебя отцу, чтобы иметь в рукаве козырь против тебя. Потешить свое самолюбие, доказав, что прав и что все женщины — грешницы.
— Почему бы она должна мне не нравиться? — ответила она вопросом на вопрос.
Сэр Исаак неприятно хмыкнул.
— Женщинам свойственно желать другого, — произнес он своим высоким ломким голосом, который так раздражал Тиану, словно к коже прикладывали ржавый гвоздь. — Они любят удовольствия, веселье. Разве вы — нет?
— Мое удовольствие в том, чтобы любить Господа, — заученно ответила девушка.
— Конечно, ничто с этой радостью не сравнится; и все же. Что вы любите, мисс Меррисон? Рассветы? Закаты? Мороженое?
Это ловушка, твердила себе Тиана, это ловушка. Она молчала, не зная, что отвечать.
— Наверное, я озадачил вас, — заметил сэр Роудз, так и не дождавшись от нее ни слова, — что же, немного помогу вам. Признаюсь откровенно, я приехал в Лондон не только лишь затем, чтобы уладить дела общины и свои собственные. В последнее время в моих владениях сделалось чересчур одиноко, дому нужна женская рука. Я хотел бы найти супругу.
