Лукас покачал головой. Губы его распрямились, но морщины на лбу остались.
Меган переместилась на другой край постели.
– А я-то думала, ты хорошо провел время, судя по тем стонам и пыхтению. Но подозреваю, что я ошиблась. – И, распушив крепким пинком подушки, подложила их себе под спину.
– А я подозреваю, что в ухо мне кричала другая женщина, – сказал Лукас, поворачиваясь посмотреть, что на нее нашло.
– Я не кричала, – тут же парировала она, складывая руки под грудью.
Распахнувшаяся простыня позволяла ясно видеть ее обнаженные груди, каждая из которых была увенчана подобием малиновых ягод. Лукасу безумно хотелось погладить пальцем одну из них, но он подавил в себе внезапное желание.
– Нет, кричала. Я уверен, если позвать людей из соседних комнат, они меня поддержат. – Он тихонько постучал костяшками в стену над спинкой кровати.
– Может, и кричала. Но все очень просто. Я испытывала удовольствие, во мне проснулся естественный инстинкт, который выразился криком.
– Черт побери, что ты хочешь сказать?
– А то, что висельник выглядит счастливее, чем ты сейчас, – ответила Меган. – Я не ждала от тебя улыбки во все лицо. Но ты мог бы по крайней мере сделать вид, что наша близость доставила тебе наслаждение.
Лукас наклонился и прижался губами к излучине возле ее плеча.
– Почему ты думаешь, что я не доволен?
– Ты хмур даже больше, чем Арканзас-Ривер, – сказала она.
Он поднял голову посмотреть ей в лицо. При слабом свете лампы возле кресла, где он читал «Уичито газетт», он увидел, как в глазах у нее вспыхивают разящие, словно кинжал, золотистые искры.
– Я не хмурюсь.
– Да? Тогда почему твой лоб похож на смятые простыни? – Меган сердито поправила сползшее покрывало.
Лукас помедлил с ответом, наблюдая, как она наклонилась подобрать с пола разбросанные вещи. Для нее не существовало запретов, ее ничуть не смущало, что она разгуливает перед ним голой. Черт побери, Энни никогда себе такого не позволяла. Она сразу же надевала ночную рубашку, каждый раз уверяя его, что приличной леди не подобает оставаться обнаженной. Энни вообще никогда не ложилась спать без одежды.
До него наконец дошло, почему так расстроилась Меган. Когда он упал на нее, обессиленный, ему вдруг вспомнилось, как было у них с Энни, и он подумал, что совершает предательство, находясь сейчас с другой женщиной. Должно быть, от воспоминаний об Энни он и нахмурился, что не осталось незамеченным Меган.
Лукас спустил ноги, коснувшись пальцами ковра. Меган тотчас отскочила прочь, но он поймал ее за руку.
– Подожди минуту.
Она сопротивлялась, щипля его за бицепсы и грудь.
– Меган, перестань! Сколько нужно повторять, черт побери! – Прижав ей руки, Лукас подтянул ее к себе.
Она стояла неподвижно, прямая, как шпилька, между его расставленных ног, прижимая к груди вместе с блузкой и юбкой его вещи.
Лукас уронил голову ей на грудь и уткнулся в ложбинку посередине. Вдыхая соблазнительный запах – смесь аромата роз с терпкостью испарений их тел и порождения их страсти, он пытался подобрать нужные слова. И ждал.
Но так как на ум не приходило ничего подходящего, он взглянул на нее. Глаза ее были полны слез. Зная, как трудно у Меган прошибить слезу, он понял глубину нанесенной им обиды.
– Меган…
Она смотрела поверх его головы на противоположную стену.
– Меган… – Лукас приподнял ее подбородок большим и указательным пальцами, чтобы видеть ее глаза. – Прости меня. Моя угрюмость не имеет отношения к тому, что произошло между нами. Я хмурился не поэтому.
Она облизнула пересохшие губы и спросила:
– Тогда почему?
Лукас застонал и снова привалился лбом к ее груди, с изумлением замечая, как одежда из ее рук падает на пол и ее пальцы вплетаются ему в волосы на затылке.
– Могу я тебе не говорить? Просто прости меня, – ответил он.
– Ладно.
Он изумился. Откуда такая кротость? Невообразимо! Но вряд ли он ослышался. И. все же в уме у него не укладывалось, что Меган Адамс, его Меган, та самая Меган, с которой он вот уже неделю проводил по двадцать четыре часа в сутки, так легко его простила. Без борьбы, без возражений, без криков на всю комнату, а просто сказала: «Ладно».
– Ладно? – переспросил он почти с робостью. Меган утвердительно кивнула.
– Если обещаешь сказать, когда я тебя разочарую. – Лукас смотрел на нее молча, словно немой.
Она придвинулась ближе и обвила его за шею, прижимаясь грудью к его твердым мышцам. И, поцеловав его в ухо, стала потихоньку потягивать за мочку.
– Ведь я тебя не разочаровала? Нет?
У него вырвался сдавленный хриплый смешок.
– Разочаровала? – Его тело уже вновь горело огнем в безнадежном желании повторить все сначала. – Ничего себе разочарование! Еще немного – и я бы отдал Богу душу.
Меган пристально смотрела на него несколько секунд.
– Хорошо, – проговорила она наконец и заулыбалась. Потом поцеловала его, широко раскрыв губы, терзая и соблазняя его своим проворным языком.
– Нет, Меган, нет, – настойчиво повторял Лукас, удерживая ее за плечи.
Чтобы отстранить ее от себя, он собрал в кулак всю свою волю.
– Я не могу. Мне нужно идти. – Видя замешательство в ее глазах, он пояснил: – Второй раз подряд не годится.
Теперь на ее лице появилось обиженное выражение, и он вновь принялся ее убеждать.
– Меган, ты делаешь себе во вред.
– У-у! – Она снова попыталась его поцеловать. Но Лукас держал ее на расстоянии вытянутых рук.
– Нельзя, Мэг. – Она отступила назад.
– Почему?
Лукас понимал, что обижает ее. Но что ему оставалось делать? Он совершил ошибку, хотя и не испытывал сожаления. Меган сама разрешила, страстно желая его. Каждое мгновение, проведенное с ней, было дьявольски сладко. Но его поведение нельзя оправдать. Она была девственницей. Девственницей и его пленницей. А он переступил черту – даже две. Не считая предательства по отношению к Энни, женщине, которой он обещал заботу и любовь до конца дней своих. И его глодало чувство вины.
Как бы ни было велико искушение, он не должен повторять ошибку.
Кровь бешено устремилась в вены, вызывая напряжение и протест в теле, напоминая, чего именно он будет лишен.
Торопливо хватая с пола свою одежду, Лукас надел брюки. Оставаясь в расстегнутой рубашке, он приблизился к Меган..
– Потому что сейчас неподходящее время, – ответил он наконец, награждая ее легким поцелуем в щеку. – Отдохни еще немного, пока я вернусь.
Подобрав сапоги, ремень с оружием и шляпу, он направился к двери.
Он вышел из комнаты, оставив Меган в полном замешательстве. Она так и стояла около кровати, почти нагая – за исключением злосчастных чулок и подвязок, – чувствуя, как у нее начинают гореть щеки.
