— Скажи мне, в чем я провинился на этот раз? — спросил он.
Нечленораздельный звук, долетевший с кровати, никоим образом нельзя было принять за ответ.
— Ну, давай, Кейт, хотя бы «да» или «нет». С тех пор, как я вернулся, я чем-то обидел тебя?
— Нет, — очень тихо ответила она. Джонас позволил себе медленно выдохнуть: хоть какой-то ответ.
— Ты припомнила мне какие-то старые обиды?
— Нет.
— Я в чем-то виноват перед тобой?
— Нет.
— Тогда в чем дело?
Молчание. Очевидно, игра в «да» и «нет» более перспективна.
— Ты в чем-то виновата передо мной?
Молчание затянулось. И она не сказала «нет».
— Кейт, ты меня слышишь?
— Да…
— Значит, дело в тебе?
Он услышал, как она тяжело сглотнула, прежде чем ответить:
— Почти…
«Дьявол, в чем же дело?» — гадал он.
— Кейт, ради Бога, скажи мне, что случилось. (Пауза.) Что бы это ни было, пытка неизвестностью гораздо хуже. (Пауза.) Прошу тебя…
— Я не могу.
Он даже не был вполне уверен, что услышал это.
— Чего не можешь? — настивал он, подходя к кровати.
— Не могу… сегодня.
Секунда размышлений.
— Не можешь сегодня… быть со мной?
— Да.
— Почему?
— Потому что… я… у меня…
— У тебя что-то болит?
— Живот…
Джонас медленно выдохнул.
— Подожди… Так у тебя наступили женские дни?
— Да.
— Так все это, — то, как ты вела себя сегодня, как отворачивалась от меня, — только из-за того, что у тебя наступило месячное женское недомогание?
— Да…
Он лег на кровать, сгреб ее в объятия вместе с одеялом и уткнулся носом в ее плечо.
— Господи, Кейт, не пугай меня так больше. Если не можешь говорить об этом, придумай себе какую-нибудь специальную рубашку. Наденешь ее — и я сразу все пойму. Только, ради всего святого, не надо меня больше так пугать.
Кейт сейчас и самой было стыдно за то, что ее поведение заставило мужа страдать. Ей было неловко говорить с ним о своем здоровье, но вот он, очевидно, не увидел в этом ничего особенного. В конце концов, он имеет дело с женщинами с четырнадцати лет.
А муж, кажется, уже уснул…
Кейт была просто поражена, до чего же нежным и внимательным стал Джонас. Он не отходил от нее ни на шаг. И при этом — она точно знала — не рассчитывал на что-то, кроме поцелуев. Она смогла, наконец, расслабиться рядом с ним, гуляла с ним. Вместе с Клер они ходили в церковь на воскресную службу. И казалось, что Джонас даже думать забыл, что от жены можно хотеть чего-то, кроме улыбок. Кейт просто не представляла, насколько муж ценил ее улыбки. И он делал все для того, чтобы она улыбалась.
Он мог бы рассказать ей, что совсем не обязательно воздерживаться в определенное время месяца. Он мог бы показать ей, насколько приятно заниматься любовью днем… Но он не стал рисковать и испытывать свою удачу в очередной раз. И не позволял себе даже на полчаса отлучаться куда-то без жены — все, что угодно, лишь бы быть вне подозрений.
В начале декабря Джонас с женой и дочерью уехали из Питерсфилда в Эшли-парк. Мэй, естественно, отправилась с ними.
Семейного счастья не получалось. Джонас в душе постоянно ждал какой-то катастрофы. Одно неосторожное слово или двусмысленный поступок… И он уговорил жену отправиться в гости гораздо раньше, чем намечался бал в Эшли-парке, — то ли в попытке отдалить катастрофу, то ли приблизить ее. Нужно было поменять хоть что-то в этом неустойчивом равновесии.
Встретили их тепло. Хотя Джонасу было странно видеть светскую леди Эшли с большим животом и счастливую. И за брата он теперь был спокоен. И вроде бы все было хорошо.
Жизнь в Питерсфилде, где Мэй была скорее подругой, чем прислугой, никак не могла приучить Кейт к жизни дамы высшего света. Она, еще недавно сама прислуга, могла свободно ходить по всему дому, могла распоряжаться своим временем, могла обедать с хозяевами дома… Она только сейчас начала привыкать, что действительно замужем за братом барона! Это казалось невероятным. Она вместе с леди Эшли, экономкой миссис Кэмп и женой управляющего миссис Конли готовила Эшли-парк к праздникам: не торопясь, не суетясь. Нельзя было не заметить, что отношения леди Эшли и миссис Конли были несколько натянутыми, но Кейт не чувствовала за собой права любопытствовать. С другой стороны, нельзя было не заметить, что отношения между миссис Конли и лордом Эшли были весьма… теплыми. И это озадачивало Кейт. Как бы миссис Конли ни была красива, барон Эшли не был похож на повесу, изменяющего жене. Лорд Эшли несколько раз приглашал на прогулки свою невестку, и ни разу не позволил себе лишнего взгляда или прикосновения, всегда оставаясь вежливым и приветливым. И вот про этого человека в лондонских газетах писали, что он отшлепал жену посреди бального зала?..
Миссис Конли пыталась подружиться с Кейт, но у Кейт никогда не было близкой подруги, если не считать Мэй. Почему-то всю жизнь Кейт была в стороне от людей. Только с Мэй она могла быть откровенной, с ней это было почему-то очень просто. Разговаривая же с женщинами в Эшли-парке, Кейт чувствовала себя не в своей тарелке — будь то сама леди, экономка или даже горничная.
Правда, все без исключения любили Клер, и потому изредка Кейт могла расслабиться и найти с ними общий язык.
В середине декабря Эмма, взяв Кейт под руку, неспешно прогуливалась по заснеженному саду. Было тихо и солнечно.
— Знаешь, Кейт, я не могу понять, какие отношения сложились у вас с мужем.
— У нас все хорошо.
— У меня почему-то сложилось такое впечатление, что вы лишь притворяетесь счастливыми. Может быть, чтобы не огорчать Клер и нас с Теодором?
Кейт растерянно смотрела на Эмму.
— И хотя вы спите в одной комнате, спите ли вы вместе? — продолжала допытываться леди Эшли, пристально глядя в глаза спутницы.
Кейт только моргала, ошеломленная столь нахальным вмешательством в свою личную жизнь.
— Да, каждую ночь, но…
— Тогда я не понимаю… Вы только спите?
— Нет, конечно, но…
— И что же вы делаете?
— Леди Эшли, вам не кажется, что это… чересчур? — Кейт наконец нашла в себе силы на отпор.
Эмма прикусила губу и отвернулась.
— Просто это важно — что двое делают в постели. Это… это основа супружеской жизни.
— Мне кажется, нам вполне хорошо вместе, — упрямо пробормотала Кейт, пытаясь не вспоминать, что на самом деле всегда чего-то не хватало.
Эмма сдалась. Он тяжело вздохнула.
— Как скажешь. Но если тебе нужен будет совет, обращайся, я всегда буду рада помочь.pno
