– Прошу вас, молчите!
– Простите. Я испортил вам настроение?
– В какой-то мере.
– Но почему – если вы не испытываете ко мне никаких чувств?
– Я сама не знаю, что говорю.
Стивен опомнился.
– Пожалуйста, простите меня. Всему виной моя импульсивность и привычка выкладывать все, что на душе. Мне не следовало это говорить. Скажите, что вы меня прощаете!
– Да.
– И забудете все, что я сказал?
– …Постараюсь.
– Мне было бы невыносимо, находясь в разлуке, знать, что двери вашего дома для меня закрыты.
Они были уже недалеко от Гроув-Холла.
– Поговорим о чем-нибудь другом, – предложил Стивен. – Сегодня был замечательный концерт. Просто необыкновенный! Я ничего не слышал.
– Но аплодировали вместе со всеми.
– Я аплодировал не этому волосатому старику, а вам.
– Мы собирались говорить о посторонних вещах.
– Становится свежо. Наверное, ночью будет туман. Корделия, вы будете хоть немного думать обо мне?
– Да.
– Моего кучера зовут Маркус Хедер. Он родился в Ньюкасле, и у него дюжина братьев и сестер. А где родились вы, Корделия? Я ничего о вас не знаю.
– Недалеко отсюда.
– У вас есть братья и сестры?
– Один брат и восемь сестер.
– Как вы думаете: если я пойду к вашему отцу и скажу: "Мистер…" – как его зовут?
– Блейк.
– Блейк. Корделия Блейк. Мне нравится. Даже очень. Если я пойду к вашему отцу и скажу: "Мистер Блейк, я люблю Корделию, но она не разделяет мои чувства – так вот, нет ли у вас хотя бы одной дочери из восьми, у которой была бы четвертая доля ее красоты и десятая доля очарования и которая умеет похоже улыбаться, и закусывать губку от смущения, и хмурить одну бровь, и могла бы благосклонно отнестись ко мне…" – Как вы думаете, это поможет?
– Наверное, он порекомендует Вирджинию.
– Гм… Красивое имя.
– Она изумительно хороша собой.
– Моложе вас?
– Да. На девятнадцать лет.
Он в первый раз дотронулся до нее, положив свою ладонь на ее руку в перчатке.
– Я не могу ждать девятнадцать лет, пока она станет такой, как вы.
Карета подъехала к воротам Гроув-Холла. Стивен наклонился и, отогнув край перчатки, поцеловал ее запястье.
– Я вам не нравлюсь, да? Нет-нет, и не думайте отрицать. Вы считаете меня излишне театральным и напористым, а также думаете, что я унаследовал ирландское непостоянство. Ну, так вы правы. Все плохое, что вы можете сказать обо мне, будет справедливо. Я не стою вашей доброты. Но поверьте одному: я люблю вас. Забудьте, если хотите, все остальное, но только не это. Доброй ночи, моя радость, и до свидания.
Фортуна щедро одарила Стивена Кроссли богатством, приятной внешностью и необычайной непосредственностью. С тех пор, как ему исполнилось шестнадцать лет, он много раз влюблялся, так что это увлечение поначалу походило на все остальные. Но потом все изменилось.
Его поездка планировалась на неделю, но и вернувшись в город, он постарался не привлекать к себе внимания – избегал появления в клубе и держался подальше от "Варьете", где мог столкнуться с мистером Слейни-Смитом.
Правильнее всего было бы два-три месяца не показываться в Гроув-Холле, но это было чересчур для его огненного темперамента – знать, что она живет в какой-нибудь паре миль отсюда, и проводить вечера в одиночестве – только из-за собственноручно наложенной на себя епитимьи.
Временами он впадал в меланхолию, а то вдруг начинал рвать и метать, превращая жизнь – свою и окружающих – в настоящий ад. Он потерял интерес к обычным занятиям и по нескольку дней не показывался в мюзик-холле и парке отдыха, подолгу сидел дома, читал, пил и никак не мог на чем-либо толком сосредоточиться. В конце концов он заставил себя отправиться в Лондон, где обошел все второразрядные мюзик-холлы в поисках неизвестных талантов – но это делалось без души.
Для Корделии первая неделя прошла, словно в тумане. Она не знала, любит ли Стивена Кроссли, знала только, что никогда еще ей не было так тяжело. Впервые в жизни ей не удавалось найти утешение в мелких радостях бытия, и она против воли смотрела на окружающее строгим, критичным оком.
Мистер Фергюсон вернулся из Олдхэма с изрядной царапиной на щеке, о происхождении которой никто не смел спрашивать, но похоже было, что это след булыжника. Он, в свою очередь, не задавал вопросов о концерте и всю неделю пребывал в непривычно размягченном состоянии, а во время субботнего отчета, после досконального изучения представленных Корделией счетов, похвалил ее работу. Чем дальше, тем выше он ценил ее деловые качества.
К несчастью, неотвязный образ Стивена помешал Корделии в полной мере прочувствовать свой успех и проникнуться благодарностью.
В последнюю субботу марта Брук сказал за ужином:
– Кстати, сегодня я видел Стивена Кроссли. Он снова в городе и спрашивал, как мы поживаем.
Сердце Корделии совершило в груди акробатический трюк.
– Я не знал о его отъезде, – откликнулся мистер Фергюсон.
– Да, он был в Лондоне. Обычно он останавливается в отеле "Верни". Пожалуй, я последую его примеру, когда поеду туда в октябре.
– Что хорошо для Кроссли, то не обязательно хорошо для тебя, Брук.
– Можно заранее навести справки. К тому же Кроссли нетипичный представитель богемы – он больше похож на джентльмена.
– Да, мне многие говорили об этом еще до знакомства с ним. И все-таки, если человек имеет дело с мюзик-холлами… Я бы с известной осторожностью относился к его рекомендациям – особенно по части отелей.
– Он много рассказывал мне о своих мюзик-холлах. Хочет поднять уровень, чтобы их могли посещать дамы. И вообще, чтобы они больше походили на обычные театры и дарили утонченное наслаждение.
– Рад это слышать.
– В сущности, он столько раз повторял, что я просто обязан посетить "Варьете", что я не выдержал и дал обещание. Вряд ли это причинит мне вред.
– Мой мальчик, от первого визита куда бы то ни было обычно не бывает вреда, однако за первой попыткой неизбежно следует множество других. Стоит только начать. Я не хочу указывать тебе, куда ходить или не ходить, смотри сам. Я лично не собираюсь – и на месте Корделии запретил бы тебе тоже бывать в таких местах, где можно встретить женщин определенного пошиба.
– С мистером Слейни-Смитом, однако, ничего не случилось, – угрюмо заметил Брук. В присутствии Корделии нотации отца особенно действовали ему на нервы.
– Мистер Слейни-Смит, – парировал тот, – прирожденный исследователь. Уж не знаю, что привлекает его в мюзик-холле, – скорее всего, такой вид развлечений помогает ему расслабиться и отдохнуть от серьезных занятий. И вообще, это не наше дело, где он предпочитает проводить свободное время.
