Широко раскрыв глаза, она смотрела на него не в силах двинуться с места, не в силах протестовать.
Он опустил голову так низко, что ее лоб овеяло его дыхание. Оно было теплым, в нем чувствовался привкус лимона.
— Это мой палец, — проговорил он шепотом. — Может быть, я оглох, но я не слышу ваших криков.
Прошла секунда, прежде чем до нее дошел смысл его слов, и все ее злобные мысли улетучились под убаюкивающим действием его голоса. Амелия сделала поспешное и резкое движение назад, положив конец этому жаркому соприкосновению, и попыталась взять себя в руки.
Право же, вся эта ситуация была смехотворной, и, возможно, когда-нибудь, оглядываясь назад, она сможет над ней посмеяться.
— Это потому что вы слушали не слишком внимательно, — бросила она.
Лорд Армстронг молча шагнул вперед. Когда Амелия попыталась отступить еще на один шаг, ее спина уперлась в жесткий край письменного стола.
Он собирался поцеловать ее. Амелия ясно читала это в его глазах. И тотчас же в ней зародилось томление, кровь ее бешено заструилась по жилам, а внизу живота и в бедрах она ощутила тупую пульсирующую боль. Оцепенев, она смотрела на его рот. И дело было не только в том, что он собирался поцеловать ее, а в том, что она сама была готова слова позволить ему некоторые вольности… Снова!
И тут в мгновение ока он исчез, его движения слились в неясное пятно. К тому времени, когда она вновь обрела душевное равновесие и смятение чувств отчасти оставило ее; он уже оказался сидящим за письменным столом, а лицо его являло собой картину полного самообладания.
И тут она услышала это снова. Стук. Сначала ей показалось, что это бешено стучит ее сердце, но на самом деле это был стук в дверь. Ее лицо вспыхнуло. Она так стремительно села, что дыхание ее на мгновение прервалось, потом положила руки на стол и приказала этой чертовой дрожи в них немедленно прекратиться.
— Войдите! — коротко бросил лорд Армстронг и сделал вид, что промокает кофе со штанов и обмахивает их чистым носовым платком.
Дверь распахнулась, и вошла Сара в самом радужном настроении, сияя солнечной улыбкой. Амелии хотелось заключить ее в объятия.
— Доброе утро, Томас! Я подумала…
Тут Сара замолкла и уставилась на брата округлившимися глазами, а рот ее раскрылся и образовал безукоризненную букву «О». Потом она захихикала, и этот звук девичьего смеха напомнил Амелии о невинных детских проделках.
— Что случилось с твоими штанами?
Виконт ответил ей сумрачным взглядом и прекратил свои бессмысленные действия.
— Рад, что могу тебя развеселить с утра пораньше. Так чего ты хочешь, маленькое отродье?
Как по-другому прозвучало это же слово, обращенное к сестре. Он был раздражен, но в этом раздражении проскальзывала нежность. Разумеется, с ней он разговаривал совсем иным тоном и иначе произносил это слово.
— Я… ну… я пришла узнать, не могу ли снова помочь леди Амелии.
Амелия чуть не застонала. В невинной юности есть свои недостатки. В эту пору жизни еще не знают, когда надо держать рот на замке. Амелия ожидала, что вот-вот с неба грянет гром и молния поразит ее прямо на месте. Все предвещало именно это.
— Что ты имеешь в виду, говоря «снова»? — спросил виконт обманчиво тихим и мягким голосом.
Он обращался к сестре, но не отводил взгляда от Амелии.
Амелия с трудом сглотнула.
Взгляд Сары переметнулся несколько раз с одного на другую, потом она ответила:
— Гм… Я немного помогла леди Амелии с…
Ее голос пресекся при виде надвигающейся бури, которую предвещал взгляд брата.
— Я сделала что-то плохое? — спросила Сара после минуты напряженной предгрозовой тишины.
— Нет, вы не сделали ничего дурного. Если кто-нибудь и… — начала было Амелия.
— Амелии больше не потребуется твоя помощь, — перебил ее виконт все с той же обманчивой мягкостью.
Сара бросила взгляд на Амелию, будто ждала, что та станет возражать.
— Нет, Сара, я больше не стану просить вашей помощи.
Сара вздохнула с драматическим видом:
— Прекрасно. Тогда я найду на сегодня еще какое-нибудь дело, потому что мисс Джабпер простудилась и лежит в постели. — Она повернулась к брату: — О! Мама сказала, она надеется, что ты не станешь держать леди Амелию весь день взаперти в своем кабинете.
Амелия подавила готовый вырваться горький смех. Если бы только виконтесса знала обо всем, что здесь проводит. Ответ лорда Армстронга прозвучал тихо и невнятно.
Сара бодро и весело попрощалась с ними и ушла.
Как только дверь за Сарой закрылась, виконт направился к столу Амелии. Он стоял, а она сидела, что ставило их в неравное положение. Она явно проигрывала, и он это знал. Но будь она проклята, если бы показала это, если бы вскочила на ноги, затравленная и готовая обороняться.
— Если вы снова когда-нибудь используете мою сестру, я так вас отшлепаю, что вы несколько дней не сможете сидеть. А теперь у вас есть выбор: можете убрать все, что натворили, или будете протирать локти в буфетной, работая вместе с поварятами. Что вы предпочитаете?
Последнее напугало Амелию существенно больше, чем первое.
— Ах, вы ожидали чего-то другого? Воображали, что я снова вас поцелую? — проговорил он, вглядываясь в ее лицо, и, что бы он там ни увидел, это заставило его негромко воскликнуть: — Господи! Так вот в чем дело! Вы ожидали еще одного поцелуя? Ну, для этого вам придется потрудиться. Есть гораздо более легкие способы получить желаемое, чем обливать мужчину кофе. И все же, раз уж вы пошли на это, я готов сделать вам одолжение.
Из всех ошибок, в которых она позднее винила себя, это была наихудшей. Собрав остатки гордости, Амелия вскочила на ноги и, шурша юбками, направилась к нему. Она выхватила тряпку из ведра с мыльной водой и со всем присущим ей достоинством, какое могла сохранить в этой ситуации, начала было опускаться на колени.
Ее колени уже почти коснулись пола, когда она почувствовала, что ее потянули вверх, и она оказалась в твердых объятиях лорда Армстронга. Мокрая тряпка выпала из ее ослабевшей руки.
— Что… — попыталась она произнести, задыхаясь, и вцепилась в него, стараясь сохранить равновесие.
— Черт вас возьми! Вы самая упрямая, своевольная и вызывающая раздражение женщина…
Он закрыл ее рот обжигающим поцелуем. Амелия сопротивлялась столько времени, сколько потребовалось для того, чтобы его язык проник в ее рот, преодолев преграду зубов, а решение этой задачи заняло всего несколько секунд. Когда эта цитадель пала, ее губы раздвинулись в беспомощном изумлении и жажде большего. Она почувствовала свое полное бессилие и поплыла на волнах наслаждения, усиливавшегося при каждом медлительном движении его языка. Потом его руки оказались у нее на ягодицах, сжали их и привлекли ее к себе. Она почувствовала его возбуждение, и его восставшая плоть уперлась в самый центр ее тела, и она ощущала это сквозь досадную помеху в виде шелка и нескольких хлопчатобумажных юбок.
