"И тогда ты нашла кассету".
"Мне нужна была некоторая компенсации, что-нибудь повеселиться. Мне следовало оставить запись у себя, но я запаниковала. Я подумал, что он обнаружит пропажу, и соберет все воедино. Так что я отправил ее тебе. Я не беспокоилась о том, что ты поставишь ее. В своем письме, ты говорила, что ты не можешь ставить музыку со словами на этой жалкой маленькой станции". Она издала горький смешок. "Мне следовало спрятать ее. Он никогда даже не обнаружил бы пропажу".
До вчерашнего дня.
"Где запись, сестренка? "
Мадди потирала голову, пытаясь тянуть с ответом, пытаясь думать.
"Четверть миллиона долларов", — сказала Энид, как будто ее слова могли помочь Мадди вспомнить.
"Запись не твоя, ты не можешь продать ее". Почему она беспокоится, пытаясь обратиться к отсутствующей совести Энид?
"Я дам тебе четверть всей суммы".
Энид думала, что все такие же, как она, только они еще не знали об этом. И что когда-нибудь они придут в себя, и поймут, какими дураками всегда были, цепляясь за идеалы, которые привели их в никуда.
Энид вскочила на ноги.
Чем больше Мадди тянула с ответом, тем злее становилась Энид. "Ты всегда была такой сверхдобродетельной, такой Мисс Совершенство".
Она подошла ближе, свет падал на ее лицо, лицо, которое выглядело старше своих лет. На внутренних сторонах ее рук были кровоподтеки.
"Какой красивый оттенок фиолетового," — мягко сказала Мадди, в то время как безысходное отчаяние заполняло ее сердце. Как мог человек дойти до такого?
"Заткнись и принеси мне запись".
Мадди схватила свои джинсы и надела их под слишком большую футболку. "Я не могу поверить, что потратила впустую свое время, приехав сюда", — сказала она, застегивая джинсы, засовывая ноги в сабо.
"Жизнь каждого из нас — это бесполезная трата, неважно, где мы, неважно, что мы делаем", — сказала Энид. "Разве ты еще не поняла это, Мадди? Чего ты достигла за годы праведности? Открыла средство исцеления от рака? Может быть СПИДа? Или даже триппера?"
"Мы не все должны стать звездами", — тихо сказала Мадди, скорее себе, чем Энид. Она должна была верить, что каждая жизнь была важна. В противном случае она не смогла бы существовать. Не смогла бы жить. "Мы можем просто лелеять каждое мгновение. Мы можем жить изо дня в день".
Энид издала фыркающий звук и встряхнула головой. "Ты не изменилась. Ты такая же дура, какой всегда и была. Это точно. Вот и все. Люди карабкаются, с трудом достигают своей цели, получают то, что могут пока они могут".
"Я предпочитаю быть дурой, чем стервятником, питающимся другими людьми". Мадди направилась к двери.
Энид вскочила на ноги, загородив рукой проход. "Куда это ты направилась? "
"Взять запись. Она снаружи. В моей машине. В бардачке".
Энид засмеялась, порыв сигаретного дыхания ударил Мадди в лицо. "Ты всегда считала меня пустоголовой, не так ли? Жди здесь". Она ушла, бегом вниз по ступеням.
К тому времени как Мадди добралась вниз, Энид с кассетой в руках врывалась в переднюю дверь.
"Я возьму свои вещи и пойду", — сказала Мадди, стремясь выбраться отсюда прежде, чем Энид попытается проиграть запись.
"Разве ты не хочешь послушать это? "
"Нет"
Но Энид уже была у стерео. Она нажала на кнопку "питания" и вставила кассету.
Сначала было только шипение.
Потом голоса.
Невнятный разговор людей, подобный отдаленному шуму толпы.
Энид нахмурилась и усилила звук.
Это только усилило шипение. Она перемотала вперед, остановила, затем снова послушала. Более отдаленные голоса, как плохо улавливаемый звук, как будто запись была стерта, но не полностью.
Обезумевшая Энид перемотала до конца, перевернула кассету, и проверила другую сторону.
Пустая.
Энид готова была сорваться. "Песня. Песня исчезла!"
Мадди пожала плечами. "Кассеты с магнитной лентой не сохраняются вечно. Возможно, жара в машине вывела ее из строя".
Энид издала разгневанный вопль. Она всегда была крикуном, всегда имел взрывной характер, но, тем не менее, Мадди не была готова для следующего ее поступка.
Энид ударила ее.
Не слабый, девчачий толчок, а тяжелая пощечина открытой ладонью по лицу, которая отбросила Мадди к стене. Больно до слез.
Энид была права, они никогда не были близки, никогда не ладили, но даже во времена, когда они не имели никакой связи, Мадди всегда цеплялась за воображаемое мнение, что Энид была все еще Энид.
Это не была Энид. Это был кто-то другой. Кто-то, кого Мадди совсем не знала.
"Убирайся!" — закричала Энид, лицо красное, изо рта летят брызги слюны. "Убирайся из моего дома"
Мадди была только рада подчиниться. Тот кто сказал, что кровь не вода, не имел такую родственницу как Энид.
Глава 22
Господин-самоликвидатор
Мадди была уверена, что получила не все свои вещи, но ее это не волновало. Она просто хотела уйти. И у нее был Хемингуэй. Это было самым важным.
Три ходки, и Мадди загрузила свою машину, а клетка с воющим Хемингуэем оказалась на пассажирском сиденье.
На ней все еще была надета пижамная рубашка и пара линялых джинсов, в таком виде Мадди скользнула на водительское сиденье и потянулась к ключу зажигания.
Как только включился двигатель, у неё мелькнуло неприятное напоминание. Не было глушителя. Ее машина урчала как дрегстер[5] . Мышь, которая рычит.
Мадди завела машину. Машина рванула от обочины, фары освещали только дорогу прямо перед ней.
Очень похоже на ее жизнь.
В ее случае, она надеялась, что пункт назначения будет важнее способа передвижения.
Что-то промелькнуло в зеркале заднего вида.
Сирена?
Она глянула в зеркало и заметила мигающий красный свет.
Замечательно. Коп.
Она съехала на обочину и заглушила мотор.
Благословенная тишина.
— Вы понимаете, который сейчас час?
Какое совпадение. Коп выделывался. Самые странные мысли приходили к ней в голову в необычные времена.
— По моим часам, — подняла она руку, — сейчас почти два.
— Мы получили ранее сегодня несколько жалоб на шум, который производит Ваша машина.
Мадди посмотрела мимо него на ряд жилых домов. — Простите.
— У нас в Честере существует постановление против шума.
Она точно знала, что он хотел, чтобы она умоляла, объясняла, унижалась, и все равно он выпишет ей штраф. Она не станет играть в эту игру. Она вытащила свои водительские права, выданные в Аризоне, и протянула их ему, чтобы он мог выписать этот штраф.
Он что-то нацарапал в своем блокноте. — Вы здесь живете или приехали в гости?
