— Но ваш друг не слишком ли пьян? — предположил Себастьян, бросая взгляд на соседний столик, где вовсю веселился золотоволосый гигант.
— Вы думаете, его можно свалить таким количеством вина? — хмыкнул Леонид. — Полноте, господа, для Максима подобная кружка — наперсток!
Он встал и, нарочито покачиваясь, пошел к столику, за которым царило веселье — его друг рассказывал что-то внимательно слушавшим его французам.
— Максим, дружище, ты не можешь уделить мне несколько минут?
— Уделю, отчего не уделить! — Гигант тоже, слегка покачнувшись, поднялся из-за стола. — Готов поспорить, я знаю, для чего тебе это надо. Ты хочешь выйти на воздух, посмотреть на луну, а заодно избавиться от лишней жидкости в твоем переполненном организме.
Он подмигнул своим новым приятелям, и они дружно заржали. Разумовский сделал вид, что хмель ударил ему в голову, и тяжело навалился на друга, незаметно шепча ему на ухо:
— Там, у двери, — не смотри, потом посмотришь, — сидит и ест мужчина в мятом грязном платье. Нам надо схватить его прежде, чем он успеет выскользнуть за дверь.
— Раз ты уверен, что так надо, сделаем! — легко согласился Максим.
Обняв друг друга за плечи и пошатываясь, они пошли к выходу, чтобы у самой двери остановиться и точно пригвоздить к лавке сидящего на ней Флоримона. Он даже не пытался дергаться, когда к нему подскочили барон де Кастр и Тредиаковский и помогли вытащить его из трактира. Флоримон не издал ни звука, очевидно, понимая, что ему вначале нужно разобраться, кто так бесцеремонно с ним обращается.
Между тем Григорий, пока барон крепко держал в руках Флоримона, горячо поблагодарил Разумовского и его друга за помощь.
Леонид уходил очень неохотно и даже с некоторой обидой: он им помог, а у них тайны, каковых он, видите ли, не должен знать! Но Тредиаковский явно хотел избавиться от его присутствия и довольно настойчиво проговорил:
— Подождите нас в трактире, граф! Думаю, это не займет много времени.
— Ты мог бы и не прогонять его, Грегор, неужели он помешал бы нам? — проговорил несколько лицемерно Себастьян, но подождал, когда Разумовский уйдет, чтобы тут же крепко тряхнуть за шиворот бывшего приятеля. — Ну что, дружище Флоримон, вспомним Париж! Нашу веселую юность, не так ли? Ведь подобными словами ты усыпил мою бдительность и с моей помощью выкрал мадемуазель Софи! А до того — мою родную сестру Габриэль, которую собирался продать каким-то туркам! Подумать только, известный бандит и работорговец Меченый — не кто иной, как мой старый знакомый де Баррас!
— Это ты сам догадался или русский друг тебе поведал? — насмешливо сощурился Флоримон. — Надо же, чистоплюй де Кастр едва сдерживается, чтобы не пустить в ход кулаки, словно обычный крестьянин! И тебя не оставила равнодушным красота малышки из России?
— Я убью его! — рассвирепел Себастьян де Кастр. — Зови тех двоих русских, пусть будут нашими секундантами.
— Уверяю тебя, для нашего дела вполне хватит и нас с тобой, — возразил Тредиаковский. — И успокойся. Дуэль! Ничего не придумал лучше? Дуэль с бандитом тебе чести не прибавит. Кто знает, что поведает нам де Баррас. К чему нам лишние свидетели?
— Я ничего не собираюсь вам рассказывать! — забарахтался в их руках Флоримон.
— Куда же вы денетесь, милый мой! — ласково проговорил Григорий. — Против наших с Себастьяном условий вы просто не сможете устоять.
— Черт знает, до чего сегодня неудачный день! Сначала пала моя лошадь, потом мне не дали поесть, — сварливо пробурчал де Баррас, распрямляя плечи. — Так что у вас за условия?
— Мы не станем вам мстить и не сообщим в полицию, где вас искать, — предложил Григорий. — Согласитесь, барону это не очень легко, он просто горит жаждой мести! А с того момента, как вы с ним перестали поддерживать дружеские отношения, Себастьян здорово поднаторел в фехтовании. У вас, де Баррас, нет никаких шансов!
— Отпустите! — опять попытался вырваться из их рук Флоримон.
— Куда ты так торопился, Флоримон? — спросил его барон. — Скажи своему старому другу.
— Не твое дело!
— А ведь когда-то мы были добрыми приятелями.
— Ты бы еще вспомнил кормилицу и ее молоко! Флоримон де Баррас явно не хотел идти ни на какие переговоры с ними и предпочитал даже разозлить их, заставить поднять на плененного руку, чтобы не чувствовать себя таким беспомощным и жалким.
— Может, нам его тоже кому-нибудь продать? — предложил де Кастр. — Или вернуть ему свободу за выкуп? Конечно, много за него не дадут, но мы могли бы хоть частично вернуть свои деньги…
— Полноте, барон, он прекрасно знает, что мы ему не уподобимся, потому нас и не боится. Так что держи его покрепче, — посоветовал Тредиаковский, — пока мы не узнаем у него то, что нам нужно. Итак, нас интересует один вопрос: где княжна Софья Астахова, которую вы, гнусный мошенник, обманом захватили в плен?
— Обманом? — удивленно расхохотался де Баррас. — Вы что-то путаете, господа! Разве я вам обещал ее не трогать? Я всего лишь поставил условие, чтобы деньги принесла она, и вы согласились.
Григорий с Себастьяном переглянулись и сокрушенно покачали головами.
— Ладно, не будем спорить, — нетерпеливо прервал Флоримона Григорий, — вы нам так и не сказали, где княжна.
— А если я не скажу? — ухмыляясь, проговорил тот.
— Врежь ему, Грегор, как следует! — потребовал де Кастр. — Этот негодяй заставил меня почувствовать себя человеком подлым и бесчестным. Я не удивлюсь, ежели выяснится, что он наплел Софи о нас бог знает что!
— Понятное дело, наплел! — гадко улыбаясь, подтвердил Флоримон. — Я сказал, что выменял у вас девушек на деньги и ее княжескую персону.
— Подлец! — на этот раз не выдержал Тредиаковский, представив себе, какие муки испытала Софья, услышав о его мнимом предательстве. Он хотел и вправду как следует ударить бандита, но удержался и лишь поднес к его носу свой внушительный кулак. — В последний раз спрашиваю: где княжна Софья?!
— Но я и сам не знаю, где! — поверив в серьезность угрозы русского, стал оправдываться Флоримон. — Я уже не рад, что с нею связался. Сколько мне приходилось сталкиваться с молодыми женщинами, ничего подобного не случалось. Все они меня боялись, все сидели тихо, как мыши, все ломались, едва я показывал им кнут, но ваша княжна… Ее невозможно удержать в руках!
— То есть как это? — переспросил барон.
— Дважды она уже сбегала от меня, дважды! А последний раз ей на помощь, кажется, пришло само провидение…
Он замолчал, видно, заново переживая происшедшее.
— Если подумать, то именно с ее появлением у меня начались воистину черные дни. Меня стала преследовать полиция. Мой напарник меня обманул. Мой отец не захотел пускать меня в замок, в котором я жил с самого рождения! Подумать только, в течение месяца Флоримон-счастливчик превратился во Флоримона-неудачника! Будь проклят тот день, когда я впервые встретил вашу Софи и посчитал ее легкой добычей!
