Врач поморщился – видимо, он был недоволен беспокойством пациента.
– Не волнуйтесь, о вашей машине позаботятся. Она пострадала гораздо серьёзнее, чем вы. Даже если учесть, что вы всего лишь съехали в кювет. Такое бывает даже с теми, кто водит машину двадцать лет. А вам придётся некоторое время побыть у нас… сотрясение мозга – это не шутки.
– Бред какой-то, – резюмировал я.
– У вас что-то случилось, Брайан? – неожиданно поменял тему разговора врач.
– Простите? – не понял я.
– У вас низкое давление, плохой цвет лица. Впрочем, это, наверное, вам ничего не говорит. Кем вы работаете?
– Я журналист, если можно так выразиться.
Врач понимающе кивнул.
– Держу пари, вы никогда не спите достаточно – и, разумеется, пьёте много кофе.
Вы курите?
– Да. Пачку в день, может, больше. Но какое это имеет отношение…
– В вашей больничной карте не упоминаются серьёзные заболевания. Пожалуй, разве что, мигрени, которую вы унаследовали от матери. И я сделал вывод, что… у вас вид человека, который несколько не удовлетворён своей жизнью. Вы устали, слишком много работаете, мало отдыхаете. Вероятно, у вас проблемы в личной жизни.
Нет, доктор, подумал я. Вы немного перепутали профессии. Выводы обычно делаю я.
А вам надо ставить диагнозы. И, по возможности, не совать нос в дела других.
Личный врач у меня уже есть. Другого я пока искать не хочу.
– Не понимаю, к чему вы клоните, доктор, – наконец, заговорил я. – Да, у меня проблемы на работе – но это не так серьёзно. И, конечно же, у меня нет повода впадать в депрессию. И у меня… – Я помедлил, выбирая нужное слово. – У меня некоторая неопределённость в личной жизни. Но для меня неопределённость в личной жизни – это обычное дело.
– Видите ли, Брайан. – Врач немного задумался – и я невольно вздохнул, предчувствуя длинную и нудную проповедь на тему хорошего сна, борьбы с трудоголизмом и безопасного секса. – Порой человек без помощи специалиста не может разобраться в себе. Проблемы копятся – и в какой-то момент вы решаете, что хотите убежать от всего этого…
Я жестом остановил его.
– Знаете, что я вам скажу, доктор? Я прекрасно вас понял. Пусть у меня на данный момент две… ну ладно, пусть даже три женщины, и я никак не могу выбрать одну из них. Пусть меня на две недели уволили с работы. Пусть я никогда не сплю достаточно, слишком много пью, курю и вообще делаю много вещей, которые вредны для здоровья – но я люблю свою жизнь такой, какая она есть, со всеми её плюсами и минусами. А если я решу покончить с собой, то, поверьте мне, найду более оригинальный способ!
И я откинулся на подушку, всем своим видом показывая, что разговор о самоубийствах окончен.
– Тебя ждут наверху, Мэт, – вдруг послышалось со стороны двери.
Я повернул голову и увидел человека, которого уж никак не ожидал тут увидеть.
Майкл, мой университетский друг, стоял в дверях – и внимательно слушал нашу беседу.
– Не скучайте, Брайан, – бросил мне врач и удалился.
Майкл тут же занял его место.
– Ну и духота тут, – не преминул пожаловаться он. – Надо открыть окно!
Майкл был душой нашей маленькой компании. Но в те моменты, когда мы решали пуститься в очередную авантюру (а в авантюры мы пускались часто – особенно в выходные), он старался сохранять нейтралитет. Приключений Майкл не любил. И ещё больше не любил их последствий.
Он учился на медицинском факультете. Его имя находилось на пятом месте в списке отличников факультета, что, разумеется, являлось предметом всеобщей зависти.
Майкл любил учиться – и обладал очень ценным умением делать всё в свой срок. Я в те годы тоже обладал этим умением – но применял его очень редко. И поэтому Майкл даже во время сессий находил время для развлечений – а я дни и ночи просиживал за учебниками, проклиная самого себя.
И теперь Майкл сидел передо мной в непринуждённой позе, с немного мечтательным выражением лица. И он, конечно же, остался тем самым, прежним Майклом.
– Как тебя сюда занесло? – спросил я. – Признаю – сюрприз так сюрприз.
– Они предлагали мне остаться на кафедре. А я сказал – да ну вас… и подумал, что надо куда-то уехать. И я уехал сюда. Не знаю, как-то само собой получилось.
Ты ужасно поправился! Совсем забросил спорт и ешь по ночам?
– Что? Да как ты смеешь?! – искренне возмутился я.
Майкл махнул рукой и расхохотался.
– Я пошутил. Ты отлично выглядишь. Даже лучше, чем раньше. Правда, цвет твоего лица мне не нравится. Такой бывает у людей, которые не бывали в отпуске как минимум года три. Как ты? Голова не болит?
– Немного. – Я помолчал. – Ума не приложу, как меня угораздило попасть в аварию.
– Наверное, ты уснул за рулём. Всё гуляешь? Пора бы тебе жениться.
– Твоё чувство юмора тебе не изменяет до сих пор. – Я посмотрел на его руки – и мой взгляд остановился на кольце. – О нет, только не говори, что ты оставил клуб холостяков! Когда случилось это душераздирающее событие?
Майкл улыбнулся и повертел кольцо.
– Пока душераздирающего события не случилось. Я только помолвлен. Где ты живёшь?
Разумеется, где-нибудь в ужасно шумном районе?
– Вовсе нет. За городом. Я искал место, куда цивилизация ещё не добралась – и нашёл его.
Майкл снял халат и повесил его на спинку стула, оставшись в форменных брюках и футболке с красноречивой надписью "Мы хотим мира на Ближнем Востоке".
– На тебя не похоже, – сказал он. – Ты всегда стремился быть в гуще событий. У меня иногда создавалось впечатление, что ты умрёшь, если тебя запрут дома на сутки.
– Люди меняются. И… я люблю работать в тишине.
– Ах да. – Майкл приложил ладонь ко лбу. – Вот о чём я забыл тебя спросить…
Рекомендация профессора помогла?
– Да, – ответил я и оглядел палату. – Майк не подумай, что я ною, но…
– Ты хочешь домой, – прочитал он мои мысли. – Увы, пока я не могу тебя отпустить.
Завтра, как минимум. Я хочу ещё немного тебя понаблюдать. Не забывай, что кого-то угораздило удариться головой. – Он указал на меня пальцем. – И мне надо определить, насколько серьёзны последствия этого недостойного поступка. Что же ты будешь делать без своих драгоценных мозгов?
Ответ Майкла оптимистичным мне не показался.
– Ладно, так уж и быть. Но, может, я всё же смогу выпить кофе?
Вырваться из цепких лап врачей мне удалось только через двое суток, когда они убедились, что моему здоровью уже ничего не угрожает. Приступы тошноты наконец-то прекратились (и это было к лучшему, так как я уже начинал чувствовать себя женщиной в положении), головные боли меня уже не мучали, ровно как и постоянная жажда. Больницы я не любил – наверное, потому, что в детстве был очень слабым и больным ребёнком, и самую счастливую пору своей жизни провёл в окружении людей в белых халатах. В университете я опять попал в больницу с тяжёлой формой бронхиальной пневмонии. Бесконечные проверки, постельный режим и постоянные вопросы о моём самочувствии раздражали меня чрезвычайно.
