— Нам повезло, — тихо произнес Жан-Жюль. — Остальные были не столь удачливы.
— Кто-нибудь из наших знакомых? — спросил Морис.
— Герцог де Монтен и его дочь, баронесса Дюфон.
— Ты ведь помнишь их, Хлоя? — спросил Жан-Клод. — Он всегда задирал нос, а у нее были лошадиные зубы и косящие глаза.
Он проиллюстрировал свои слова, выставив вперед зубы и скосив глаза.
— Она не выбирала себе внешность, — бросился на защиту дамы Жан-Жюль, обнаружив присущую его натуре чувствительность.
— Совершенно верно, — пожал плечами Адриан. — Но она вечно хныкала. С этим ты не будешь спорить.
— Ну, теперь нам больше не придется выслушивать ее жалобы. — Жан-Жюль отбросил салфетку и вышел из комнаты.
Все были удивлены его внезапным уходом. Молчание нарушил Адриан:
— Жюлю очень тяжело пережить это. У него чувствительная натура, и его больно ранит любая несправедливость. В тюрьме он заболел… — Адриан умолк, как будто тоже не хотел вспоминать о тех ужасах, что им пришлось вынести.
— С ним все будет в порядке? — Хлоя переживала за доброго юношу.
— Да, у Жюля необыкновенно сильный характер.
Джон с растущим уважением посмотрел на Адриана. Теперь ему стало понятно, почему остальные подчинялись ему. Несмотря на юный возраст, в нем чувствовался прирожденный лидер.
— Все это так печально! — Перси прижал к глазам кружевной платок. — Подумать только, семь чудесных молодых людей брошены в тюрьму только за то…
— Минуточку, — выпрямился на стуле Джон. — Семь человек! Но разве вы, графиня Замбо, не говорили, что арестовали шестерых, а один спасся?
На лице Зу-Зу отразилось крайнее удивление.
— Ну, я думала, что их было шесть.
Джон вызывающе взглянул на Адриана:
— Что вы на это скажете, граф Синдреак? Как случилось, что один из вас был на свободе и тем не менее оказался здесь? Возможно, потому, что один из вас и есть Черная Роза, а?
Синдреаки переглянулись.
Адриану явно не понравился такой поворот в разговоре.
— Это просто смешно, лорд Секстон! При всем моем уважении к вам, Зу-Зу, вы ошиблись. Мы все были арестованы.
Лоб графини прорезали морщины.
— Возможно, я ошибаюсь. Я узнала бы человека, который меня спас, — это точно не Синдреак.
Но Джона не так-то легко было убедить.
— Не стоит винить себя за неудачную попытку разгадать эту загадку, Секстон. Все умирают от желания узнать, кто он такой. — Перси проглотил кусочек дичи. — Говорят, он бывший пират. Только представьте себе! Сегодня грабит аристократов, а завтра спасает их головы от гильотины.
Все принялись обсуждать это любопытное предположение. Вдруг шум разговоров перекрыл голос Дейтера:
— В моей деревне один человек умирал четыре раза.
Все замолкли и с любопытством воззрились на немца, сделавшего такое странное сообщение.
— Когда он умер в первый раз, мы похоронили его на церковном дворе. — Дейтер обвел завороженную аудиторию мрачным взглядом. Шнапс, почувствовав его настроение, оскалился. — Он вернулся.
Все открыли рты от изумления.
Все, кроме Хлои, в фиолетовых глазах которой Джон заметил алчный огонек. Кровожадная маленькая разбойница, с усмешкой подумал он. Она обожала страшные истории.
— Во второй раз… — Сидящие за обеденным столом гости подались вперед. — Волки…
Дейтер неожиданно умолк.
— Волки, — подсказал ему Жан-Луи. — Что там насчет волков?
Подбородок Дейтера упал ему на грудь, и вскоре раздался громкий храп.
— О-о! — Все разочарованно откинулись на стульях.
Джон с трудом сдержал смешок. Каждый раз они попадаются на ту же удочку.
— Ладно, тут мне недавно рассказали забавную историю, — сказал Перси, промокнув рот салфеткой. — Ты же знаком с графом Лаудером, Джон?
Джон открыл было рот, чтобы ответить, но, набрав в легкие побольше воздуха, Перси продолжил рассказ. Сэр Сэсил-Бэзил, похоже, придерживался следующего принципа: горе сомневающимся.
— Этот парень — неисправимый ипохондрик. Не переносит ни малейшего нарушения в строгом распорядке своей жизни.
— Это мне кое-что напоминает, — пробормотал Джон.
— Говорят, за пять лет он не проронил ни слова!
— Почему? — Для графини де Фонболар это было новостью.
— Неизвестно. Можно только предполагать. Наверное, считает, что произнесенное вслух слово повлияет на его размеренную жизнь, каким-то образом привнеся в нее угрозу разрушения.
— Как эксцентрично, — поморщилась Зу-Зу, никогда не признававшая за аристократией право на подобные странности.
— О, более того! Когда ему сообщили о визите какой-то писательницы — кажется, это была Мэрион Тернери, автор той романтической повести…
— Ах, она очень мила, — улыбнулась графиня.
Перси что-то одобрительно промычал и продолжил рассказ:
— Она даже не смогла подойти к графу. Внезапно он стал кричать: «Уведите меня отсюда!»
Все, включая Джона, рассмеялись.
— Похоже, ужаса перед опустошительным воздействием «литературной чумы» оказалось достаточно, чтобы излечить этого человека от навязчивой идеи.
В столовой вновь раздался взрыв хохота.
На следующий день Джон сидел в кабинете и мрачно смотрел на расчетные книги.
Он ненавидел всю эту бухгалтерию.
Зачем же он мучает себя? Особенно в такой день. Его взгляд упал на застекленную дверь, выходящую в сад. Стоял чудесный день, солнечный и теплый.
Единственное, чего ему хотелось, это увести Хлою в сад и…
Но шансов на осуществление этого желания почти не было.
Его ноздри затрепетали. Хлоя почему-то сердилась на него. Вчера вечером она даже отказалась заниматься с ним любовью и, улегшись в постель, повернулась к нему спиной.
Это привело Джона в ярость.
Он так сильно хотел ее, что чуть было не заговорил о своем супружеском праве на удовлетворение желаний.
Все же ему удалось сдержаться. Он вовремя сообразил, как глупо это прозвучит. Он никогда не был склонен к напыщенным заявлениям и не собирался выставлять себя в смешном виде.
Вне всякого сомнения, во всем виновата Зу-Зу.
После того как вчера вечером мужчины выпили по рюмке портвейна и присоединились к дамам в гостиной, Зу-Зу без всякого стыда принялась преследовать его. И так весь вечер. И что бы Джон ни говорил, рассчитывая смутить назойливую женщину, это не оказывало на нее никакого действия. Она просто не обращала внимания на его стремление осадить ее и не прекращала попыток соблазнить хозяина дома.
Хлоя была уверена, что Джон сам каким-либо образом поощрял Зу-Зу. Она намекнула, что может вести себя точно так же, отметив, что Адриан самый красивый из Синдреаков, хотя все они необыкновенно хороши.
В тот момент ответ Джона, похоже, прозвучал несколько напыщенно. Он заявил Хлое в довольно резких выражениях, что ей лучше не тратить время на размышления, который из Синдреаков красивее, поскольку ей это точно не пригодится.
