Флёр хотела бы разделить его уверенность. Она с трудом подавляла в себе удушающий страх, наполнивший все ее существо. Темные коридоры с их дорогими, покрывающими полы настилами наводили на нее ужас! Каждую минуту она ожидала, что одна из призрачных мраморных фигур сойдет со своего пьедестала и преградит путь. Пока им встретился только один стражник, который совершал обход, но он даже не заметил двух теней, торопливо спрятавшихся позади него в глубокой дверной нише.
Флёр хорошо знала расположение помещений в замке, но сейчас она потеряла всякую ориентировку среди коридоров и покоев. Внезапно перед ними возникла лестница, ведущая вниз, и Флёр покатилась бы по ней вниз, если бы сильная рука не удержала ее.
— А, черт… — Сдавленный возглас над ухом Флёр заставил ее встрепенуться.
— Простите, что я не обладаю зрением кошки, которая видит и ночью! — прошипела Флёр, злясь на замечание и предполагая, что он высказал далеко не все, что вертелось у него на языке.
— У вас нет и бесшумности змеи, — услышала она резкие слова над своим ухом. — Не соизволите ли вы, дражайшая, прикусить наконец язычок, или вы предпочитаете комфорт эшафота нашей сегодняшней прогулке?
Это суровое предупреждение подействовало. Флёр сглотнула слюну, и биение собственного сердца как и подобное еле слышному шепоту шуршание юбок показалось ей слишком громким. Флёр мысленно обозвала себя безрассудной дурочкой. Как это она могла пуститься в такую авантюру?
Ведь кто крадется ни свет ни заря, подобно вору, невольно вызывает подозрения, даже если его совесть чиста. И что, собственно, выигрывает этот человек, который идет рядом с ней, если уведет ее от преследований короля? Разве не доказал он и словом, и делом, что сердца у него нет? Какова же его цель?
Они поспешно спустились по лестнице и вышли к террасам парка. Граф быстро открыл богато отделанную резными украшениями двустворчатую дверь и вместе с супругой вышел из абсолютного мрака коридора в слабо освещенный сиянием луны зал.
Черные решетки высоких застекленных дверей казались рисунком, набросанным пером на матовом паркете. Резные предметы мебели у стен выглядели таинственно и угрожающе, словно стражи игры теней. Неужели прошло всего несколько дней с тех пор, как именно в этом зале она смеялась и танцевала с королем Франции?
Пока Флёр боязливо оглядывалась вокруг, ее супруг занялся засовами большой застекленной двери, которая через некоторое время распахнулась с пронзительным скрипом.
Шартьер на миг окаменел, но тишина сада прерывалась только криком совы да легким шуршанием ветра в кронах деревьев. Подозрительного шума, произведенного дверью, кажется, не услышал никто.
— Идем! — прошептал граф наконец и снова взял Флёр за руку.
Несмотря на то что он, как мог, ее успокаивал, ей все же было боязно уходить из-под защиты мощных каменных стен. Неужели граф действительно намеревался добраться верхом до границы Савойи? Как сможет она выдержать такой путь? Ведь подобное путешествие никак не сравнимо с несколькими часами, проводимыми в седле во время охоты. Такая усталость проходила сразу же после принятия ванны и отдыха на мягкой постели.
Флёр познабливало от холода. Порывистый ветер забирался в складки ее одежды и проникал своим прохладным дыханием под двойной слой юбок. В воздухе пахло прелыми листьями и дождем, а чем ближе они подходили к плоским каменным зданиям конюшни, тем больше он отдавал запахом лошадей, навоза и…
— Лошади ждут наготове, на моих людей можно положиться. Не бойся, красавица моя, теперь нас уже никто не задержит.
Шартьер ощутил некоторую нерешительность в движениях жены и подумал, что это объясняется страхом. Но Флёр вдруг остановилась, словно наткнувшись на какое-то препятствие.
Она почуяла запах не только ночной земли, лошадей и теплого навоза. Ее чувствительное обоняние, способное различать тончайшие ароматы цветов, вдруг ощутило внушающие опасение запахи. Флёр различила в воздухе примеси человеческого пота, кожи, оружейного масла, винных паров и сильный чесночный дух.
С неожиданной силой она схватила своего спутника за руку и попыталась остановить его.
— Подождите! Не ходите дальше! Там люди. Люди с оружием, наверное, солдаты…
Продолжить ей не удалось, так как громкая команда прервала ее торопливый шепот, а свет смоляных факелов разорвал ночную тьму.
— Стоять! Именем короля! Остановитесь!
Кольцо мерцающего света, людей и оружия замкнулось вокруг беглецов в тот самый момент, когда они ступили на мощеный двор перед конюшнями. Видимо, здесь их ожидали не только слуги и оседланные лошади.
Невольно Флёр теснее прижалась к рослой фигуре мужа. Она ощутила его смятение, вспыхнувший гнев и сдержанное ожидание, к которому он принуждал себя, собрав все силы. Все эти чувства невольно передавались и ей. Чего хочет от них этот военный отряд?
Усталый капитан королевской гвардии упредил всякие вопросы.
— Именем короля, вы арестованы! — объявил он в тишине ночи.
— Арестованы? Не смешите меня, капитан! — Ив де Сен-Тессе держал себя столь высокомерно и уверенно, что Флёр была поражена. Кто посмеет арестовать приверженца герцогини де Валентину а? Всем было известно, что граф де Шартьер до настоящего момента входил в ее свиту.
— Приказ короля! — только и ответил капитан. Видимо, в неоднократном повторении слова «король» он искал защиты от силы, исходившей от человека, который мерил его глазами, словно раздумывая, сбить его с ног или отодвинуть в сторону. — Вот, узнаете королевскую печать?
В колышущемся свете смоляных факелов пергамент с кроваво-красной печатью выглядел столь грозно, что у Флёр вырвался испуганный вздох. Ив де Сен-Тессе не сказал ни слова. Он молча рассматривал герб Франции на кружке воска.
— Приказано отобрать у вас оружие, сеньор! — Молчание графа придавало мужество капитану, который старался выполнить до конца полученный приказ. Между тем прочие члены отряда тесно окружили арестованных.
«Итак, двенадцать человек», — в ужасе подумала Флёр. Двенадцать. Слишком много, чтобы бороться против них одной-единственной саблей, даже если бы граф мог творить ею чудеса.
Но кто их предал? Кто мог знать, что они этой ночью намереваются бежать? Кому нужно, чтобы Флёр бесследно исчезла в темнице и была обвинена в государственной измене?
В принципе, речь могла идти лишь о двух лицах: женщине, которую Флёр сделала своим заклятым врагом, или о ее собственном муже! И в этот момент детали разорванной картины вдруг слились воедино. Разумеется, она еще раз поверила ему и позволила выставить себя в смешном свете.
