— В карету, где ехали ее королевское высочество и принц Отто, бросили бомбу. Мне лишь остается выразить вашему высочеству свои глубочайшие соболезнования!
Секунду вокруг стояла мертвая тишина, затем великий герцог каким-то чужим голосом спросил:
— Они что же… погибли?
— Спасти их было невозможно, ваше высочество.
Плечи великого герцога бессильно опустились.
Затем он сказал:
— Я должен отправиться туда и посмотреть, что можно сделать.
— Думаю, что не стоит, ваше высочество, вы уж простите меня за то, что осмеливаюсь давать вам советы, — сказал Кирил. — Врачи увезли тела… ваших родных, а также других раненых и пострадавших от взрыва.
Затем после паузы он добавил:
— В городе смятение и паника. И будет лучше, если вы с его величеством останетесь здесь, пока не наведут порядок.
— Понимаю… — ответил герцог.
— Я обо всем позабочусь, ваше высочество.
Кирил отдал великому герцогу честь, сбежал вниз по ступенькам, вскочил на лошадь и ускакал. Все присутствующие словно окаменели. Принцесса Ольга первой подошла к великому герцогу со словами:
— Луи, дорогой мой, Кирил прав. Сейчас ты все равно ничем не можешь помочь, а если народ в панике, то лучше остаться здесь.
— Да, конечно, — тихо ответил великий герцог. Забыв о короле, принцесса Ольга повела его обратно во дворец. Они прошли через зал, но в салон заходить не стали, а прямиком отправились в личные апартаменты герцога, и дверь за ними затворилась.
Когда Кирил умчался, Летиция взяла Стефани за руку и проводила ее в салон. Следом шли король и Мари-Генриетта.
— Я… просто не могу… поверить, — прошептала Стефани.
— Мне очень жаль, дорогая, — сочувственно заметила Летиция.
— Бедная мама!..
Стефани не плакала, и через секунду король сказал:
— Это страшный удар для всех нас. Думаю, стоит выпить.
Усадив Стефани с Летицией на диван, Мари-Генриетта подошла к столу, за которым король разливал напитки, и прошептала:
— Я не такая лицемерка, как прочие. И не стану притворяться, что мне жаль.
— Что вы имеете в виду? — спросил король.
— Я имею в виду, — ответила Мари-Генриетта, — что теперь Стефани представляется прекрасная возможность выйти за моего брата Кирила.
— Ах вот в чем дело! — заметил король, и глаза его хитровато сощурились. — Что ж, теперь не вижу никаких препятствий к тому, чтоб он стал кронпринцем.
Мари-Генриетта уставилась на него в изумлении.
— О!.. А мне и в голову не приходило! Замечательно! Ну да, конечно же! Ведь Отто погиб!..
— Должен заметить вам, — сказал король, — что сейчас не самый подходящий момент для подобных откровений.
— О, вы бы думали и чувствовали то же самое, если б настрадались, как мы! — парировала она.
— У меня свои причины радоваться, — ответил король, — так что могу понять ваши чувства.
Мари-Генриетта подозрительно уставилась на него, а потом спросила:
— Вы что же, хотите сказать, что любите Летицию? Должна заметить, что вчера вы вели себя самым скандальным образом!
— Не только люблю, — решительно заметил король, — но и собираюсь жениться на ней!
Мари-Генриетта восхищенно вскрикнула:
— О, это просто потрясающе! Вот счастье-то!
И, привстав на цыпочки, поцеловала короля в щеку. Летиция с изумлением взирала на них с дивана.
Мари-Генриетта бросилась к сестре.
— Знаю, что говорить об этом сейчас неуместно, но у нас такая радость! — воскликнула она. — Король только что сказал, что теперь ты, Стефани, сможешь выйти за Кирила, поскольку он должен стать кронпринцем! А сам король собирается жениться на Летиции!
Настала пауза. Летиция начала было говорить:
— Ну знаешь ли, Гетти…
Но тут Стефани перебила ее.
— Это правда? — спросила она.
— Разумеется, правда!
— Я знаю, что папа… позволит мне стать женой Кирила… Потому что всегда любил его…
Тут двери в салон распахнулись, и вошла принцесса Ольга.
— Прошу прощения, ваше величество, за то, что оставила вас. Великий герцог тоже просил передать свои извинения, но в данный момент он…
— Это тяжелый удар, — сказал король, — и я бесконечно сожалею о случившемся. Могу лишь добавить, что рад, что сам великий герцог не пострадал.
— К нему прибыли люди выразить свое соболезнование, — сказала принцесса Ольга. — Однако он просил меня вернуться и немного побыть с ним. Еще раз прошу простить нас, ваше величество.
— Нет, нет, не беспокойтесь, меня тут прекрасно занимают ваши дочери и принцесса Стефани.
Только тут принцесса Ольга вспомнила о Стефани. И подошла к ней со словами:
— Девочка моя дорогая, мне страшно жаль!..
— Спасибо за сочувствие, кузина Ольга, не волнуйтесь, я в порядке, — ответила Стефани. — Я знаю, папа хочет, чтоб вы были с ним.
— Да, пойду к нему, — сказала принцесса Ольга. И, торопливо присев в реверансе перед королем, вышла.
Тут Стефани протянула руку Мари-Генриетте и сказала:
— Идем ко мне, Гетти.
Летиция поняла, что Стефани хочет поговорить с Мари-Генриеттой о своем браке с Кирилом.
У нее также промелькнула мысль о том, что теперь, когда великая герцогиня погибла, возможно, великий герцог и ее мать, эти двое одиноких людей, найдут друг в друге свое счастье.
Девушки попрощались с королем и вышли из комнаты. Летиция и король остались одни.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Затем король протянул руку и предложил:
— А не пойти ли нам в сад? Там никто не будет мешать.
Летиция вложила свою руку в его и подумала в этот момент, что чудо, казавшееся невозможным, нереальным, наконец свершилось.
Они молча прошли через стеклянные двери в сад и, не сговариваясь, свернули на тропинку, ведущую к заветному уголку, в «Сад трав».
Он был окружен красной кирпичной стеной, а в струях фонтана играли солнечные лучи, расцвечивая их миллионом искрящихся крошечных радуг.
В бассейне плавали розовые водяные лилии и золотые рыбки.
Они сели рядом на ту же скамью, что и вчера, король поднес руки Летиции к губам и заметил:
— Вот видишь, дорогая, чутье меня не подвело. Теперь мы можем пожениться!.. И если ты думаешь, что я собираюсь ждать положенный в случае траура год, то, моя милая, глубоко заблуждаешься!
Летиция еле слышно вымолвила:
— Н-не… слишком ли… ты торопишься?
— Ерунда! — ответил король. — Я всего лишь следую твоему примеру, дорогая. Буду с тем же упорством добиваться своей цели!
Он рассмеялся, а затем уже серьезнее добавил:
— Ты — прекрасный пример решимости, достойный восхищения и подражания, но, дорогая, ты не слишком годишься на роль дамы, поучающей, как вести себя и соблюдать приличия.
