– Да. Спасибо, Ана.
Подруга недовольно поджала губы:
– Мне потребуется несколько дней, чтобы собрать нужные тебе сведения. Это дело деликатное, и сделать его непросто.
– Вот и хорошо. Я надеюсь, что за это время найду еще и другие ключи к делу. – И Эмили направилась к двери, охваченная новым ощущением – волнением из-за того, что она приступила к делу и ожила.
И еще она предвкушала, что скоро встретится с Грантом.
– Прошу тебя, будь осторожна, – сказала Ана, провожая ее до дверей. – Прошу тебя.
Эмили с улыбкой глянула на подругу:
– Конечно, я буду осторожна. Я всегда осторожна.
Но когда Эмили шла к дожидавшейся ее карете, улыбка исчезла. Ала заметила, что между ней и Грантом что-то есть. И это никуда не годится – Эмили не сумела скрыть свои чувства.
И никуда не годится, что она вообще испытывает какие-либо, чувства к Гранту. Потому что такой человек, как Грант, никогда не ответит на них.
Грант сидел в гостиной Эмили, постукивал пальцами по подлокотнику кресла и ждал ее возвращения. Его взгляд скользил по комнате и наконец остановился на диванчике, где вчера они сорвали одежду друг с друга. Конечно, это навело Гранта на мысли о ее спальне и о наслаждении, которое они там испытали.
Неуместное возбуждение охватило Гранта, и он несколько раз втянул в себя воздух, чтобы успокоиться. Нужно как-то остыть от этого чувственного наваждения, в которое его погрузила Эмили. Он вообще никогда не увлекался, особенно теми женщинами, с которыми вступал в связь, только Давина увлекла его на более долгий срок. Но нужно признаться, что даже она не завладела Грантом с такой силой. Она не вызывала у него такого мощного, непреодолимого желания, которое теперь преследовало его постоянно.
Вообще-то Эмили уже не должна до такой степени воспламенять его кровь. Мысль о ней не должна заставлять его пульс биться так неистово. Так почему же она все еще стоит в его голове на первом месте? Весь день. Всю ночь.
Дверь отворилась, и вошла Эмили. Ее ярко-синие глаза вспыхнули, встретившись с его глазами, и он неловко поднялся с кресла.
Вот почему она все еще стоит в его мыслях на первом месте. Вот почему последние двадцать четыре часа его терзают воспоминания о ней. Потому что когда она смотрит на него, все остальное теряет значение.
Она направилась к нему, но он встретил ее на полдороге, хотя и не помнил в точности, в какой именно момент приказал своим ногам задвигаться. Он обнял Эмили и прижался к ней губами. Ее пальцы запутались в его волосах, и она легонько вздохнула. Он вливал в себя поцелуй, а целовались они с таким жаром, будто боялись оторваться друг от друга. Будто боялись, что этот поцелуй – последний.
Конечно, это было смешно. Они обещали, что связь их будет длиться все то время, пока они ведут расследование. Поиски только что начались. И Грант был уверен, что потом Эмили уже не будет его волновать.
Так должно быть. Они дали клятву. Конечно же, он не может быть связанным с тайным агентом, которая ни за что не пожелает расстаться со своей работой. Не сможет он жить, зная, что Эмили подвергает себя опасностям, а он не в силах ее уберечь. Остановить. Не в силах защищать ее постоянно.
Он медленно отодвинулся, внимательно глядя на нее. Они долго смотрели друг на друга… Ее глаза остекленели от вожделения, широко раскрылись от удивления, и он знал, что все это так же явно выражается и на его лице.
– Д-добрый вечер, – наконец пробормотала она. Горячий румянец залил ее лицо и напомнил Гранту, как она выглядит, когда достигает высшей точки наслаждения. Он едва удержался, чтобы не застонать.
– Здравствуйте, Эмили, – тихо сказал он.
Эмили помотала головой, словно старалась освободиться от впечатления, которое он произвел на нее, и указала на стул, на котором он сидел до ее появления. Он улыбнулся, глядя, как она расправила юбки, сел, попытался взять себя в руки, попытался сделать вид, что этот жадный поцелуй не произвел на обоих ошеломляющее впечатление. О ее состоянии говорило только прерывистое дыхание.
Но слабости есть у любого тайного агента, и слегка порозовевшая шея Эмили выдавала ее волнение, хотя взгляд был спокоен, и голос звучал ровно:
– Я рада, что вы пришли. Мне не терпелось поговорить с вами после той записки, что я получила от вас утром.
Вошла горничная с чаем, и Эмили замолчала. Горничная поставила поднос на низенький столик между ними, Эмили махнула ей рукой. Служанка присела и вышла, закрыв за собой дверь. А Эмили принялась разливать чай.
Грант любовался изящным изгибом ее шеи, манерой наклонять голову, тем, как она наливает в его чашку янтарный напиток. Эмили выполняла свои обязанности как истинная леди, с великолепным спокойствием. Все было, как полагается, и если бы сейчас в гостиную кто-нибудь вошел, то увидел бы перед собой только светскую даму, вдову, выполняющую обычные обязанности хозяйки дома.
Только Грант знал правду. Знал, что под этой спокойной, сдержанной внешностью скрывается женщина, способная сбить его с ног несколькими движениями. И при этом страстная и пылкая.
При этой мысли его неожиданно охватила гордость. Она доверила ему свои тайны. Он готов был держать пари на своего лучшего жеребца, что такие вещи даются ей нелегко.
– Грант, вы меня слушаете?
Он покачал головой и поставил на стол чашку. Он не мог оторвать от нее взгляд.
– Нет.
При этих словах в глазах ее мелькнуло раздражение, и Эмили сжала губы.
– Я спросила, что вам удалось узнать насчет намерений Лири. Ваша сегодняшняя записка говорит о том, что у вас есть новости.
Грант встал, подошел к окну и устремил взгляд на улицу. Если он будет смотреть на Эмили, придется постоянно контролировать себя. А так он хотя бы сможет сосредоточиться, глядя, на кружащийся над садом снег.
– Да, я получил доступ ко всем записям, имеющим отношение к деятельности Лири после последнего дела; над которым я работал.
Грант слышал, как она встала у него за спиной, и тихий шелест ее платья отдался у него в ушах. Она пошла к нему, и Грант представил себе, как колышутся ее бедра.
– А что это за дело? – спросила она.
Напряжение его усилилось, но уже не было приятным. Ее вопрос, заданный так тихо и так мягко, пронзил Гранта, словно она ударила его ножом в грудь. На мгновение Грант перестал дышать и едва мог видеть заснеженные картины сада за окном. Показалось, что его уносит прочь, в прошлое, к той ночи…
– Нет, – пробормотал он, с трудом возвращая себя в настоящее.
– Нет? – повторила Эмили и стала у его локтя, глядя на него смущенно и озабоченно. – Грант, вы побледнели. Что случилось?
– Ничего.
Грант прошел мимо нее, пересек комнату, желая, чтобы стихло сердцебиение. Желая, чтобы Эмили не увидела в его глазах правды. Он не хотел смотреть на нее, пока не убедится, что она не разглядит этой правды.
