Великая княгиня направилась к Елизавете Воронцовой.
С момента появления девочки при дворе, у Екатерины не сложились отношения с этой фрейлиной, в отличие от ее родной сестры – Екатерины, выданной замуж в шестнадцать лет за князя Дашкова. С нею у Екатерины сразу возникла симпатия и дружба. Елизавета же вызывала нечто подобное зубной боли: мелкое недоразумение, а столько хлопот и никак не прекращающихся проблем. Ревновала ли Екатерина фаворитку к мужу? Все попытки великой княжны вернуть расположение Петра Федоровича, которые были в первые годы супружества, разбивались при малейшем намеке. Биться головой об стену и добиваться любви Екатерина считала ниже своего достоинства и совершенно бесполезным для себя – насильно мил не будешь. Нельзя заставить полюбить. Это ей стало понятно, когда чисто платонические, фактически детские отношения перешли, при усиленном продвижении посторонних людей, в близкие. Испытав дважды чувства взрослой, настоящей любви, а с Понятовским и силу страсти, Екатерина поняла, что не сможет противостоять чувствам супруга, если они и были у Петра Федоровича, к Елизавете Воронцовой. Ее семье нужно нечто иное, основанное на их союзе против всех, воплощенное в комнатной гвардии, нужно создавать, для собственной безопасности, дружеские отношения другого уровня – политический и военный союз супругов, где личное отходит на второй план. Естественно, Екатерина понимала, что уже упустила время, потеряв влияние на Петра Федоровича, но положение, в котором она находилась, требовало срочного вмешательства. Почему бы и не использовать предполагаемые связи тайного общества себе на благо? Пусть масоны, которые уже не раз оплатили ее расходы на комнатную гвардию супруга, на сей раз поработают для нее. Она готова была рискнуть и сыграть на женских струнах сердца Елизаветы Воронцовой – вечного страха потерять положение фаворитки.
Дав слово закрыть глаза на внешность фаворитки, которая чрезвычайно раздражала, великая княжна направилась завоевывать первые редуты.
– Мне необходимо переговорить с вами по серьезному для нас обеих делу, – начала Екатерина, едва вошла в комнаты фаворитки, что располагались рядом с покоями великого князя. Даже через стены проникал запах табака, так любимого Петром Федоровичем.
– Да-а, а какое мне дело до ареста вашего любовника, Ваше Высочество? – фаворитка догадалась о причине визита. Когда вошла Екатерина, Елизавета сидела у окна и ела яблоко. Она не поднялась, не сделала реверанс, как требовал этикет от фрейлины. Екатерина проглотила обиду, усмехнулась невежливости и продолжила:
– Вы ошибаетесь, Елизавета Романовна. Вопрос о моем… друге напрямую касается вашего благополучия. Поэтому предлагаю вам выслушать меня внимательно.
– Вещайте, – жеманно вздохнула фаворитка и выбрала новое яблоко из вазы, намеренно «забыв» предложить Екатерине и фрукт, и присесть.
– Насколько известно мне, да и нашему обществу, вы настаиваете на разводе со мною Петра Федоровича, а после мечтаете стать его женой?
– Что ж поделаешь, Екатерина Алексеевна, великий князь любит меня, а не вас, и не я настаиваю, а он своим высочайшим волеизъявлением так решил. И уверяю вас, он это сделает, очень скоро.
– Как вы думаете, а что может ему помешать?
Воронцова отодвинула надкушенное яблоко и посмотрела на Екатерину взглядом долгим и полным изумления.
– Помешать?! Вы шутите, Ваше Высочество! Как только Петр Федорович станет императором, все решится!
– Согласна, значит, сейчас ему что-то или кто-то мешает это сделать?
– Эти ваши «кто-то»: вы сами и государыня!
– Вы догадливы, – улыбнулась Екатерина. – Получается, до заветного шага к венцу может пройти не один год, как вы считаете? У вас ведь нет намерений устранить государыню? А именно она недавно не позволила мне покинуть Россию и развестись с супругом.
– Вы сами желали развода?!
– Да, я разрешаю вам спросить об этом у Его Высочества. Он подтвердит мои слова.
Так я продолжу. Прежде чем Петр Федорович обретет самостоятельность, может пройти очень много лет, а за это время столько произойти…
– Что именно?! Говорите прямо!
– Вы можете постареть, подурнеть и потерять любовь Петра Федоровича; при дворе может появиться новая женщина, которая увлечет его, да так и сейчас происходит… Петр Федорович вправе выбирать себе фавориток…
– Ерунду говорите! Сколько их было, – Елизавета отмахнулась, вновь выбирая яблоко, – а он всегда возвращался ко мне!
– Вы никогда не задумывались, почему именно к вам?
Елизавета пожала плечами, выражая безразличие. Она и в самом деле никогда не задавалась этим вопросом: а куда, собственно, должен еще возвращаться великий князь, если не к официальной фаворитке, в крайнем случае к жене, ее же не уберешь в шкаф.
– Он возвращается к вам, потому что моя постель занята, – тихо прошептала Екатерина. – А теперь подумайте, мадам, по всем важным вопросам он продолжает советоваться со мною, так ведь?
Елизавета подумала, вспоминая, и вынуждена была кивнуть.
– Если моя постель освободится, я могу приложить усилия, заинтересованные люди намекнут великому князю, что нужно упрочить престол и стране нужна еще пара-другая цесаревичей… Поверьте, если мне будет нужно, я удержу Петра Федоровича подле себя ровно столько, чтобы он забыл о вас… А цесаревен и цесаревичей много не бывает… Я привяжу к своей постели Его Высочество в тот самый миг, как сочту, что ваше положение мне действительно угрожает.
Молчание длилось долго, отбросив мысли о яблоках, Елизавета принялась вышагивать по комнате (движения ее напоминали сонную муху верхом на горошине, Екатерина едва удержалась, чтобы не рассмеяться), изредка бросая критические взгляды в зеркало и на великую княжну. Она думала, взвешивала, пыталась определить: насколько блефует, загоняя ее в угол, Екатерина. Печально, но обмана здесь не было. Елизавета вздохнула, ей действительно приходилось ежедневно бороться за свое место фаворитки – Петр Федорович был импульсивен и зажигался мгновенно, едва видел новое, главное новое лицо при дворе, а потом уже шли симпатичность, веселость и умение его развлекать, как прилюдно, так и в алькове на кровати. Елизавета вздохнула: удержать не помогало ничего, но только чудо сохраняло наследника рядом. Да еще внимание к наследнику папеньки и дяди, очень любил Петр Федорович разные беседы с ними.
– Чего вы хотите, Ваше Высочество? – изменила тон и отношение Елизавета, здраво рассудив: великую княгиню надо иметь в союзниках, к тому же она сама к ней пришла, а не Елизавета в ногах валяется; к тому же императрица здравствует, и бог знает, сколько лет еще продлится положение фаворитки. Нет-нет, непременно нужен союз!
