– Чего вы хотите, Ваше Высочество? – изменила тон и отношение Елизавета, здраво рассудив: великую княгиню надо иметь в союзниках, к тому же она сама к ней пришла, а не Елизавета в ногах валяется; к тому же императрица здравствует, и бог знает, сколько лет еще продлится положение фаворитки. Нет-нет, непременно нужен союз!
Екатерина наблюдала с большим удовольствием за лицом фаворитки, где смена настроения ярко отражала, как мысленный процесс в ее голове постепенно принимал нужное направление.
«Наконец-то!»
– Прежде всего я хочу, чтобы вы поняли: пока мой друг со мною, у нас есть возможность тайных встреч, я не буду вмешиваться в ваши планы с Петром Федоровичем.
Елизавета кивнула.
– Вы должны способствовать примирению моего друга и великого князя и…
– Я?! Да каким образом?! – перебила Елизавета.
– Простите, но вы всех убеждаете в большой любви к вам Петра Федоровича. И мне все равно, как вы будете это делать: сами или же с помощью папеньки, дядюшки. Это в ваших и их интересах, уверяю вас, стоит вам поделиться с ними темой нашего разговора, как они сразу найдут и выгоду, и своевременность. И необходимость во вмешательстве. Я всего лишь направляю вас в нужную сторону, мадам. Да!.. Делать нужно очень быстро, моего друга могут со дня на день выслать из России, если вы не приложите усилий. И уж тогда я начну искать выгодный союз, мне напомнить, кто это будет? Кстати, я в знак дружбы приготовила вам небольшой подарок. – Из складок пышной юбки Екатерина достала узкую шкатулочку и протянула фаворитке.
Елизавета постояла немного, не решаясь взять дар, скрепляющий их договор, но потом переселила себя. Открыла и обнаружила в коробочке золотое колье с сапфирами.
«Щедра великая княгиня! Вон как дорого за любовника готова платить», – расплылась в довольной улыбке Елизавета, невольно засопев, как ребенок.
Екатерина кивнула, прощаясь, и с гордым видом удалилась. Она не сомневалась, что фаворитка пулей полетит к дяде и отцу, переполошит осиное гнездо и выполнит, что задумала великая княгиня.
Понятовский наконец-то получил записку от Екатерины, где она рассказала о попытке задобрить фаворитку Петра Федоровича. Сообщение было кстати – наступило двадцать девятое июня – День Петра и Павла – годовщина встречи Понятовского и великой княжны, а также день рождения наследника Российской империи. Малый великокняжеский двор прибыл в Петергоф на празднование.
Граф вновь решил испытать судьбу на удачу – он поехал на бал. Екатерина была чудо как хороша! В ее глазах искрился смех и счастье, она веселилась, не пропуская ни одного танца, а проплывая с очередным кавалером мимо Понятовского, одаривала его влюбленным взглядом. Он некоторое время прогулялся по залам дворца, в поисках… фаворитки Петра, желая сам разобраться, чего ему ждать, ибо не хватало сил сдерживать нетерпение в решении проблемы. Воронцову он заметил сидящей на диванчике и в одиночестве, немного повернув голову, обнаружил и великого князя, танцующего с привлекательной дамой, но не из штата фрейлин.
«Ага! Значит, настроение у фаворитки в настоящий момент плачевное и близко к взрыву или скандалу. Самое время оказать даме поддержку!» – и Понятовский направился к Елизавете Воронцовой, изворачиваясь и лавируя между танцующими парами.
– Ваша Светлость, вы одни, какое счастье – у меня есть возможность пригласить вас на танец! Смилуйтесь?
– Отчего же не помиловать столь галантного кавалера, если и танец оказался свободным! – Елизавета медленно подала пухлую руку, стремясь хорошенько рассмотреть Понятовского, которого сразу узнала.
«Так вот ты какой, шляхтич великой княжны! Ну-ну… Галантен, фигура хороша, да и ликом пригож!»
«Как Петр мог променять Екатерину на это недоразумение?!» – Понятовский старался придавать улыбке искренность, на удивление ему это удавалось – сказывался дипломатический опыт общения с малоприятными, но нужными людьми. Теперь предстояло вести глупую (ведь не с Екатериной!) беседу о…
«Начнем с погоды!» – решил Понятовский, увлекая даму на менуэт.
Закончив танец, Понятовский провел фаворитку к ее месту, изловчившись, он рискнул шепнуть на ухо:
– Только вам, божественная, – в эту минуту он действительно верил в свои слова, – под силу сделать некоторых людей счастливыми.
Воронцова расправила складки платья и лишь потом подняла на кавалера глаза, лукаво улыбнулась (Понятовский готов был поклясться, что во взгляде мелькнула здравая мысль), придав голосу скромность, тихо ответила:
– А вы проказник, милый граф! Дело уже улажено, почти. Приходите в час ночи, Лев Александрович Нарышкин покажет вам Монплезир, где проживают их Высочества, ах да, вы же уже были там, – рассмеялась, кокетливо прикрыв рот веером.
Понятовский поклонился, чувствуя как краснеет, поцеловал ручку.
«Как же быстро и легко решаются в России столь щекотливые дела!»
Поиски друга Левочки заняли некоторое время. Пришлось обождать, пока граф отпляшет ангажированный танец и освободится.
– Не переживайте, я буду у великого князя, если Романовна сообщила время и место, значит, вопрос встречи и цель вашего визита уже улажены, – ответил Нарышкин, внимательно выслушав сообщение от товарища, и вновь умчался отплясывать очередной танец.
Понятовский же призадумался. Идти одному по темному парку… Трусом он не был, но кто знает, какой конец ему приготовили. На глаза ему попался Браницкий, это был один из приближенных Петра Федоровича, которому не имело надобности рассказывать, зачем Понятовскому идти в столь поздний час к Монплезиру. Поколебавшись, Понятовский решился:
– У меня к вам просьба, рискните прогуляться со мною к Монплезиру? Видит бог, мне хочется, чтобы все проблемы были решены.
– Разумеется, граф, – согласился Браницкий и появился перед назначенным временем у выхода в Нижний сад.
Шли долго, было темно, наконец сквозь деревья стал пробиваться свет от большого павильона, который располагался на берегу залива. От клумб с многочисленными цветами доносился смешанный чудный аромат цветов. Со стороны Восточной галереи навстречу им направилась женская фигура, это оказалась Елизавета Воронцова.
– Нужно обождать здесь, великий князь с гостями курит трубки. Как только гости уйдут, я дам вам знать и вы войдете. Его Высочество вас примет.
Ждать пришлось долго, фаворитка несколько раз уходила к павильону проверить, ушли ли гости. Наконец она произнесла долгожданную фразу:
– Вы можете идти.
Понятовский поблагодарил даму поклоном, пожал руку Браницкому и направился внутрь Монплезира.
Едва Понятовский вошел, предварительно постучав, великий князь направился к нему в прекрасном расположении духа, с веселой, немного насмешливой улыбкой:
