— Ну, смотри.
Петр Ракотин понимающе улыбнулся Роману Устову. Вчера они побывали в местной таверне, и малость перебрали со спиртным. Понятное дело, легли спать далеко за полночь. И всё было бы ничего, если бы рано утром к ним не пожаловал сосед, назойливый и пренеприятнейший тип, Максим Корсаков, которому не терпелось поделиться последней сплетней.
А сплетня заключалось в том, что недавно вернувшийся из-за границы граф Палагин по-прежнему не желал никого принимать, и мало того, оставил управление имением на старшую дочь, Ирину Васильевну, а сам укатил в Петербург. Максим Анатольевич немного покривил душой, когда рассказывал о встрече с Ириной Васильевной. Мол, они столкнулись в уезде, у лавочника, и та своим поведением и откровенными взглядами дала понять, что не прочь с ним познакомиться поближе. Конечно, он, Максим Корсаков, такой возможности не упустит, и обязательно на днях заедет к молодой графине. Девица вернулась из Франции, проживала там много лет, а всем известно насколько в Париже модно легкомыслие в поведение.
Петр, не скрывая саркастическую усмешку, выслушал словоизлияния соседа, мечтая только об одном, чтобы тот поскорее убрался. Голова немного посвежела, но ещё доставляла неприятные ощущения хозяину. И поэтому Петру было абсолютно безразлично то, что рассказывал Корсаков. Последний относился к тому типу людей, с которыми Петр предпочитал не общаться. Но здесь, в деревне, особого выбора не было, и иногда приходилось терпеть несносных соседей.
Сегодня Роману удалось выпроводить его гораздо раньше обычного, за что Петр был ему глубоко признателен. Прошедшей весной старший брат Петра, Николай, и сестра Романа, Вера, поженились. И теперь они друг другу доводились шуринами, деверьями, свояками?… Сам черт не разберется в запутанной родословности. Петр находил Романа приятным молодым человеком, немного скромным, застенчивым, но душевным в общении.
— Тогда ступай отдыхать. У тебя вид малость помятый, — заметил Пет, лихо вскакивая в седло.
— Думаешь, у тебя лучше? — не остался в долгу Роман.
Петр приглушенно рассмеялся и пришпорил Казбека. Он собирался от души покататься, и, как говорится, выветрить дурь из головы.
Прошло около часа, когда Петр легко соскочил с Казбека и повёл дончака под узды. Тот, протестуя, зафыркал, но рука хозяина легла на круп коня, и он послушно успокоился, пошёл рядом. Солнце жарило нещадно, находилось в зените, и Петр предпочитал держаться в тени. Скоро будут подавать обед, они с Романом в гости ни к кому не собирались, но опаздывать к столу не хотелось. Сегодняшний вечер они проведут дома за беседой у камина и добрым стаканом шотландского виски. Давно не было известий от Николая, и Пётр начинал беспокоиться. Он написал письмо в Смоленскую губернию, где сейчас находились брат с женой, но ответа до сих пор не получил.
Он вышел на дорогу, и посмотрел на обширные угодья, простилающиеся по ту сторону. Когда-то они были засеяны зерновыми культурами, и за ними велся строгий надсмотр, но теперь поля пустовали, заросли сорняками, земля давно не обрабатывалась. Это было имение графа Палагина, о котором сегодня говорил Корсаков. Будучи юношей, Петр был представлен графу, последний частенько бывал в гостях у деда. Потом Палагины уехали жить за границу, кто-то говорил, что граф много путешествовал, занимался научной работой. Пётр покачал головой. Он никогда не уважал людей, так халатно обращающихся с землей. Не желаешь следить за имением, пустил в расход, так хотя бы умелого управляющего назначь да толковых приказчиков.
Граница между имениями Ракотина и Палагина была условной, они никогда четко её не делили, не было надобности, но Петр для себя отметил, что сегодня же вечером следует всё разузнать. Он остановился и посмотрел вдаль. А ведь земля-то хорошая, и участок выгодный. Если Корсаков не соврал, и граф вернулся из-за границы, то Петру непременно следует нанести ему визит. Он прищурил глаза. А что, неплохая идея. Земля бесхозная, и как он предполагал, никто ей заниматься впредь из Палагиных не собирается.
По левую кромку от дороги со стороны Палагиных простирался лес, который они с братьями в пору мальчишества облазили вдоль и поперек. Даже было пару инцидентов, когда егеря графа ловили мальчишек, но всё решалось миром. Губы Петра дрогнули. Давненько он не наведывался в соседский лес.
Легко вскочив на Казбека, он решил исправить это упущение. К тому же, у него будет возможность получше рассмотреть землю, вернее, то, во что она превратилась. И взгляд у Петра в тот момент был хозяйским.
Петр быстро преодолел расстояние до леса, придержал Казбека. Да, здесь придется хорошенько поработать, основательно повозиться. Но земля того стоила. Он в душе нелицеприятно помянул графа. Около леса находились несколько прудов, он их тоже хорошо помнил по детским забавам. Им с Николаем непременно нравилось ловить рыбу здесь, хотя в имении деда и рыба была больше и пруды ухоженнее.
Петр снова спешился. Ну, по поводу прудов можно не беспокоиться. Крестьяне, наверняка, их давно облюбовали, и не позволили погибнуть. Хотя бы один плюс. Их окружали высокие кустарники, кое-где возвышалась елха, две ветлы обвились вокруг небольшого тополька. Петр как раз подходил к первому пруду, когда услышал фырканье лошади, и это был не Казбек. Он остановился. Его предположения по поводу промыслов крестьян были верными. Он улыбнулся и решил проверить.
Его не смущала перспектива быть обнаруженным на чужих землях. Он всегда найдет веский довод в своё оправдание. Да и перед кем ему оправдываться, перед крестьянами? А граф не будет поднимать смуты из-за такого пустяка. Да и не враждуют они, чтобы быть столь категоричными.
Оставив дончака в сторонке, Петр направился дальше. Пробираясь сквозь кустарники, он увидел, как рядом с последним прудом, самым большим, но по капризу природы, самым затаённым, окруженным высокими деревцами и камышами, щипал травку коренастый клеппер. Клепперы относились к верховым лошадям, спокойным по нраву, выведенным в Германии. Сейчас булавая лошадка приподняла морду, снова фыркнула и вернулась к пощипыванию травы. Петру захотелось поближе рассмотреть клеппера, и он успел сделать несколько шагов вперед, прежде чем, пораженный, застыл на месте.
Из воды, что переливалась в лучах августовского солнышка разноцветными бликами, медленно выходила обнаженная девушка. Отступая, вода постепенно открывала жадному мужскому взору белоснежные плечи с высокой грудью, тонкую талию с небольшим округлым животиком. А две золотистые длинные косы, перекинутые вперед, расплелись, и девушка, не поднимая головы, пыталась привести мокрые волосы в порядок. Она тихо засмеялась, когда её очередная попытка не привела к успеху и игриво откинула косу на спину, выпрямилась, гордо повела головой.
