Я высунулась из окна. Красильщик разглядел меня за тонкими струйками дыма, поднимавшимися от горящего флага, и его лицо исказилось ненавистью. Если б он смог, то влез бы на стену, схватил бы меня, восьмилетнюю невинную девочку, и вышиб мои мозги на мостовую.
— Abaso le palle! — проорал он снова.
Идти за утешением к Клариссе не имело смысла: она была неспособна на утешения. Пьеро, мой кузен — вот кто был мне нужен. Он никого не боялся, даже своей грозной матери… и он единственный, кому я доверяла. Не обнаружив его в классной комнате, я отправилась в библиотеку.
И угадала: Пьеро находился именно там. Как и я, он был ненасытным учеником и часто задавал учителям вопросы, выходящие за рамки их познаний. Мы с ним много времени проводили вместе, каждый — со своей книгой. В свои шестнадцать лет он казался незрелым подростком: пухлые детские щечки, короткие кудряшки и милый нрав. Я доверяла ему больше, чем кому бы то ни было, и обожала как брата.
Пьеро сидел на полу, скрестив ноги. Он щурился, глядя в открытый тяжелый том у себя на коленях, совершенно невозмутимый и полностью поглощенный своим занятием. Просто посмотрел на меня и тут же вернулся к чтению.
— Приезжал Пассерини, — сообщила я. — Новость очень плохая. Папа Климент низвергнут.
Пьеро спокойно вздохнул и поведал о том, что случилось с Климентом, по крайней мере если верить нашему повару. Существует секретный ход, который ведет из Ватикана к крепости, известной как замок Святого Ангела. Солдаты императора Карла объединились с противниками Медичи и напали на папский дворец. Папа Климент, застигнутый врасплох, был вынужден спасаться бегством, при этом полы его облачения хлопали, точно крылья испуганного голубя. По секретному ходу он ушел в крепость. Там и остался, поскольку замок окружили злорадствующие солдаты.
Пьеро все это совершенно не трогало.
— У нас всегда были враги, мечтающие сформировать собственное правительство, — рассуждал он. — Клименту о них было известно, но мама говорит, что он проявил беспечность и пропустил признаки надвигающейся опасности. Она его предупреждала, но Климент не слушал.
— И что теперь будет с нами? — спросила я, рассердившись, что мой голос дрогнул. — Пьеро, там, на улице, люди жгут наш флаг! Они призывают убить нас!
— Кэт, — тихо промолвил кузен.
Он взял меня за руку и притянул к себе. Я уселась рядом с ним на мраморный пол.
— Мы знали, что повстанцы попытаются воспользоваться любым удобным моментом, — пояснил Пьеро. — Но они плохо организованы. Им понадобится несколько дней, чтобы что-то сделать. К тому времени мы спрячемся на одной из наших вилл. Мама и Пассерини решат, как быть дальше.
Я отодвинулась от Пьеро.
— Но как мы сможем незаметно скрыться? Толпа не даст нам выйти из дома.
— Кэт, — ласково произнес Пьеро, стараясь меня утешить. — Они просто бузотеры. Наступит ночь, когда все это им наскучит, и они уйдут.
— А кто такой сын астролога? — осведомилась я. — Твоя мать послала за ним Агостино.
Судя по всему, кузен удивился.
— Наверное, Козимо — старший сын Беноццо.
Я покачала головой, показывая, что имя мне неизвестно.
— Семья Руджиери всегда обслуживала Медичи в качестве астрологов, — сказал Пьеро. — Беноццо давал советы Лоренцо Великолепному. Одни считают, что его сын Козимо — предсказатель и очень хороший колдун. Другие уверены, что его способности — просто слухи, которые распускает сам Беноццо с целью помочь семейному бизнесу.
— Но тетя Кларисса не верит в предсказания, — заметила я.
— Ты права, — задумчиво отозвался Пьеро. — Неделю назад Козимо прислал маме письмо. Предложил свои услуги. Пугал, что нас ждут серьезные неприятности и ей понадобится его помощь.
— А она что? — поинтересовалась я.
— Ты же знаешь маму. Отказалась отвечать. Она почувствовала себя оскорбленной из-за того, что такой молодой человек — она назвала его мальчишкой — вообразил, будто ей нужна его помощь.
— Отец Доменико говорит, что магия — работа дьявола.
Пьеро печально прищелкнул языком.
— В магии нет зла — если только ты не хочешь употребить ее во зло. Это не суеверие, а наука. Ею можно воспользоваться для приготовления лекарств, а не ядов. Вот здесь. — Кузен горделиво приподнял большой том, демонстрируя мне обложку. — Я читаю Фичино.
— Кого?
— Марсилио Фичино. Он был учителем Лоренцо Великолепного. Старый Козимо нанял его переводить «Герметический корпус», старинный трактат о магии, и Фичино великолепно справился. А это, — Пьеро указал на заглавие, — «De Vita Coelitus Comparanda», то есть «Стяжание жизни с небес», одна из его лучших работ. Фичино был отличным астрологом. Он понимал, что магия — естественная сила. Послушай. — Пьеро оживился и с запинками перевел с латыни: — «Воспользовавшись силой звезд, маги первыми пришли поклониться младенцу Христу. Зачем же бояться слова „магия“, если его употребляют в Евангелии?»
— Значит, сын астролога нам поможет, воспользовавшись расположением божьих звезд? — спросила я.
— Да. — Пьеро ободряюще кивнул. — Но даже без него мы бы обязательно справились. Мама стала бы жаловаться, но мы бы сбежали и оставались в укрытии, пока страсти не улеглись.
Я решила, что на какое-то время кузен меня убедил. Сидя на полу, я прислонилась к нему и слушала, как он читает вслух латинский текст. Так продолжалось, пока служанка тети Клариссы Леда — бледная, хмурая, на последнем сроке беременности — не появилась в дверях.
— Вот ты где. — Она нетерпеливо меня поманила. — Идем скорее, Катерина. Тебя ждет госпожа Кларисса.
Составитель гороскопов оказался высоким худым юношей лет восемнадцати. На нем была серая одежда, и держался он мрачно. Рябая, болезненно бледная кожа, иссиня-черные волосы. Он зачесывал их назад, так что отчетливо выделялся резко очерченный «вдовий треугольник». Глаза его казались еще чернее, и в них я видела что-то древнее и проницательное; этот взгляд и притягивал, и пугал меня. В целом юноша был безобразен: длинный крючковатый нос, кривой рот, слишком большие уши. Но отвернуться я не могла — смотрела на него в упор… глупый невоспитанный ребенок.
— Подойди ближе, Катерина, — велела тетя Кларисса. — И не надо реверансов. Леда, закрой за собой дверь и подожди в коридоре, пока я не позову.
Она говорила рассеянно и на удивление мягко.
Леда бросила тревожный взгляд на свою госпожу и тихо затворила за собой дверь. Я остановилась в нескольких шагах от Клариссы, сидевшей возле незажженного камина. Мою тетку считали самой влиятельной женщиной в Италии, хотя кое-кто с этим не соглашался. По возрасту она годилась нашему гостю в матери, но его присутствие — он был спокоен и сосредоточен, словно гадюка перед нападением, — наполняло комнату энергией власти, и даже Кларисса, издавна привыкшая к компании понтификов и королей, казалось, его побаивалась.
