– И как ты себе это представляешь? – заинтересовалась Гарриет.
– Откажу ему! – гордо вскинув голову, объявила Нелл. – Скажу «нет!», если ему вздумается затащить меня в постель... ну, в самый первый раз, конечно, – поспешно поправилась она. – Так что тебе придется переписать стихи.
– И как именно мне их переписать?
– Чтобы в них был матримониальный намек, конечно.
– Даже представить себе не могу, как это сделать, – задумчиво протянула Гарриет. – Я ведь до сих пор писал только о наслаждениях, которые ждут под покровом ночи, и все такое... И как прикажешь теперь перейти к разговору о свадьбе?
– Ничего страшного, у тебя получится, – уверенно заявила Нелл, явно желая подбодрить. – Или тебе эта идея не по душе? Может, ты считаешь, с моей стороны будет умнее подождать, пока он не созреет настолько, чтобы по собственной инициативе предложить мне руку и сердце?
– Да... мне кажется, этот план гораздо лучше, – поспешно закивала Гарриет, у которой словно камень с души упал. – Тем более что стихи уже написаны, а в последнем четверостишии «пропел» рифмуется с «Нелл».
– Не могу сказать, что я в таком уж восторге от того, как это рифмуется, – проворчала Нелл.
– Ну, я ведь и не говорил, что я поэт, – отрезала Гарриет. Сорвавшись со стула, Нелл кинулась Гарриет на шею и принялась пылко целовать юного мистера Коупа.
– Гарри, ты мой рыцарь в сверкающих доспехах! Я так тебе признательна! – Расцеловав Гарриет в обе щеки, она выпорхнула за дверь.
А Гарриет так и осталась стоять, как стояла, уставившись в пол.
Страсть...
Слово это проникло в ее мозг, словно острый стальной клинок. «Если бы я могла позволить себе питать к чему-то страсть, – внезапно подумала Гарриет, – то я отдала бы свое сердце благородному искусству фехтования!» Джем не ошибся, дав ей в руки оружие, – потому что только со шпагой в руках, сказал он, можно почувствовать себя мужчиной.
И это сработало. Блестящий, смертельно опасный клинок, который она держала в руках, подарил ей ощущение силы. Она впервые почувствовала себя личностью – кем-то, кого невозможно не заметить. В тот момент, когда противник кружил вокруг нее, готовясь нанести удар, а она, не спуская с него глаз, зорко следила за ним, чтобы парировать, в жилах ее бурлила кровь, а душа пела – так это было впечатляюще. Во всем этом чувствовалась какая-то математическая стройность и логика – та самая, которую она так любила и так хорошо понимала.
Поднявшись на ноги, она снова взяла в руки рапиру – и, странное дело, вся ее усталость мгновенно исчезла. Отодвинув к стене стул, чтобы освободить место, Гарриет принялась отрабатывать приемы, которым накануне обучил ее Джем. Сделать выпад, отразить удар... выполнить финт, ложный выпад... Атака – и молниеносный колющий удар. В голове у Гарриет вновь зазвучал голос Джема: «Удар следует наносить острием клинка, а не боковой его частью». Она представила себе, что перед ней противник, и сделала резкий выпад. Потом еще и еще раз. Гарриет увлеклась настолько, что казалось, она видит, как рапира в руке воображаемого противника со свистом рассекает воздух, – она вскинула шпагу, как учил Джем, чтобы отвести удар.
Захват – это уже последнее средство. Надо суметь выбить у противника клинок.
Гарриет снова и снова повторяла прием – пыталась мысленно представить себе угол, под которым противник держит в руке рапиру, положение его тела, прыгала и крутилась на месте, чтобы острие клинка, когда он наносит удар, поразило воздух, вместо того чтобы пронзить ее тело.
Когда она, наконец, выдохшись, отсалютовала воображаемому противнику и с поклоном сделала шаг назад, по лицу ее градом катился пот.
Дом погрузился в сонную тишину. Была уже глубокая ночь.
И тут ей вдруг послышалось...
Что это... кошачье мяуканье? Нет, подумала Гарриет, больше похоже на плач. Схватив полотенце, она вытерла мокрое лицо и отложила рапиру. Воротник рубашки тоже кромок от пота.
Насколько же все-таки мужчины отличаются от женщин, промелькнуло у нее в голове. К примеру, в женском платье Гарриет никогда не случалось потеть. И сердце у нее никогда так не билось... и в жилах не кипела кровь. Гарриет вдруг поймала себя на том, что ей хочется смеяться от радости.
Даже не позаботившись снова влезть в сапоги, она приоткрыла дверь и стала прислушиваться. Насколько она могла видеть, в коридоре кошки не было. Вдруг неясная догадка молнией вспыхнула в ее мозгу, и Гарриет бросилась бежать.
Юджиния... третий этаж... запертая дверь.
Гарриет вихрем взлетела по лестнице и оказалась перед массивной дубовой дверью, отделявшей крыло, в котором жила Юджиния, от всего остального дома.
Теперь она могла ясно слышать ее – дробный частый стук маленьких кулачков по тяжелой двери и крики, прерываемые рыданиями.
– Юджиния! – окликнула она. – Это я... Гарри. Что случилось?
В ответ последовал целый поток неразборчивых фраз – но голос девочки из-за двери звучал так глухо, что Гарриет ничего не поняла. Повысив голос, она крикнула:
– Что произошло, Юджиния? Огонь? – И припала ухом к замочной скважине.
– Да, – услышала она испуганный детский голосок. – Огонь! В детской!
– О Господи! – ахнула Гарриет. Все поплыло у нее перед глазами. – А где лакей? – прижав губы к замочной скважине, закричала она.
В ответ – отчаянные рыдания.
– Не знаю, – донеслось до нее. – Я тут стучу целую вечность, а никто не слышит! Никто не пришел – а тут холодно и... и темно, а моя гувернантка... – Дальше Гарриет не разобрала.
– Посмотри, много ли дыма! – попросила Гарриет, постаравшись, чтобы голос ее не дрожал.
Но услышала только сдавленные рыдания и еще несколько слов, которые не смогла разобрать.
– Юджиния, послушай меня! И сделай, как я скажу! Приложи ухо к замочной скважине. А теперь посмотри, есть ли в коридоре дым.
Тишина. А потом тихое:
– Нет...
– Очень хорошо! – крикнула Гарриет. Мысли лихорадочно заметались у нее в голове. – Ты не пыталась звонить и звать на помощь? У тебя в детской висит звонок – дерни за шнур.
– Я забыла... – дрожащим голоском пролепетала Юджиния, и Гарриет снова услышала рыдания. – Я так перепугалась, что выбежала из комнаты! Я ни за что туда не вернусь!
– И не нужно возвращаться, – успокоила ее Гарриет. – Просто обернись и посмотри – ты видишь пламя?
На этот раз в голосе Юджинии послышалось легкое удивление:
– Конечно, нет.
– Тогда просто стой, где стоишь, – велела Гарриет. – Не сходи с места, слышишь? Если увидишь пламя, сядь на корточки или ляг на пол у двери. Я вернусь через минуту, обещаю. А ты делай, как я сказал, и все будет в порядке, обещаю, Юджиния. – Гарриет приложила руку к двери – та была холодной. Трудно было поверить, что за ней пылает огонь. Должно быть, пламя еще не добралось до коридора – естественно, ведь на это нужно время. – Юджиния, ты меня слышишь? – окликнула она.
