— Какого черта вы оказались на моем корабле, мадам? — резко спросил он.
Она почувствовала себя пронзенной его презрительным взглядом. Патриция попыталась что-то сказать в оправдание, но слова застряли у нее в горле. Она лишь молча смотрела на его взбешенную физиономию.
Барбара пошевелилась и села, протирая глаза. При виде представшей ей сцены она инстинктивно протянула руку, чтобы удержать Стивена. Тот отвел ее в сторону, однако немного ослабил свой болезненный захват.
— Стивен, она не виновата…
Прежде чем Барбара успела закончить фразу, он обрушил на нее весь свой гнев:
— Не вмешивайся, Барбара! Я разберусь с тобой позже. Не сомневаюсь, это твоя безумная затея, но мадам Фэр-чайлд должна была отказаться от участия в ней. Я считал ее более здравомыслящей.
Барбара, по-видимому, была потрясена поведением своего обожаемого кузена, поскольку раньше никогда не была свидетельницей проявления его ярости и даже не подозревала, что он способен на такое. Она была ошеломлена и в этот момент поняла, в какое положение попала несчастная Патриция из-за ее безрассудности. Такая несправедливость добавила ей храбрости.
— Ты ничего не понял, Стивен…
Он взглянул на нее прищурившись.
— Замолчи, Барбара. Уведи ее отсюда, Том, — прорычал он.
Том пересек каюту. Он был не уверен, следует ли оставлять Патрицию наедине со Стивеном. Не перейдет ли его гнев все границы? Не обрушится ли он на нее с кулаками? Однако Том достаточно хорошо знал своего капитана, и интуиция убеждала его в обратном. Поэтому он спокойно протянул Барбаре руку, чтобы помочь ей встать.
— Пошли, Бэб, — мягко сказал он.
В его глазах была настоятельная мольба не противиться. Том был уверен, что, останься Барбара в каюте, это только еще больше разозлит Стивена.
Барбара это почувствовала и приняла руку Тома. У двери она задержалась и обернулась.
— Что бы ты ни думал, Стивен, это была моя идея. Патриция не виновата. Я никогда тебе не прощу, если ты ее обидишь.
Когда дверь закрылась, Стивен подошел к иллюминатору и остановился, сложив руки за спиной и глядя в маленькое окошко. Он методично постукивал по деревянному полу правой ногой.
Патриция поднялась и попыталась привести в порядок свою измятую одежду. Она чувствовала себя неловко. Поддаться нелепой авантюре было настоящим безумием. Почему ей изменил здравый смысл?
Пока она стояла, глядя в спину этого безжалостного человека, ей вдруг стал понятен истинный смысл ее поведения.
Она любила Стивена Керкленда и растерялась, осознав, что может никогда больше его не увидеть. Поэтому и воспользовалась любым предлогом, чтобы быть с ним рядом, не думая о том, насколько безумным может показаться ее поступок. Безнадежность предпринятой попытки еще больше усугубляла отчаяние, а его презрение было невыносимым.
Она закрыла глаза, дрожа от страха, когда он наконец повернулся к ней со злым выражением лица.
— Есть ли границы вашему неразумному поведению, мадам?
— Я признаю, что поступила очень глупо.
— Разумеется, глупо, мадам. Глупо и опрометчиво, — прорычал он. — Я знал, что мы играем в опасную игру, но при этом наивно полагал, что она затрагивает только нас двоих. Вы прекрасно знаете, что мы идем в опасные воды, кишащие вражескими судами. Здесь не место для женщин. Нас могут атаковать как пираты, так и англичане. Ваш безрассудный поступок подвергает опасности мой корабль и команду, и я должен вам отказать. Да, мадам! Вам здесь не место! На этот раз вы зашли слишком далеко! — Он немного помолчал, а потом продолжил уже мягче: — Я несу личную ответственность за тебя, Патриция. Ты могла не поддаться на уговоры Барбары, по крайней мере могла мне сообщить, чтобы я принял соответствующие меры. Ты злоупотребила дружбой наивной девушки в своих целях.
Патриция понимала, что оправдываться бесполезно, и была готова снести все укоры и подозрения. Но она не ожидала нападок на ее дружбу с Барбарой. Последнее заявление Стивена вынудило ее прервать молчание.
— Я привыкла к вашим постоянным обвинениям в свой адрес, капитан Керкленд, — вспыхнула она. — Однако сейчас вы упомянули еще об одном, и я не могу смолчать. Я люблю Барбару и дорожу дружбой с ней. Не пытайтесь испортить наши отношения своими домыслами.
Стивен презрительно скривил губы.
— О, простите, мадам, но я не думаю, что мои обвинения утомительнее ваших оправданий. — Он подошел к двери. — Вы с Барбарой проведете в этой каюте все плавание. Когда мы достигнем Ямайки, я постараюсь обеспечить вам место на судне, отправляющемся в Виргинию или в Бостон. К сожалению, на корабле нет свободных кают, и я не могу оградить от вас свою кузину, но должен предупредить: если снова попытаетесь на нее влиять, я посажу вас в карцер. Я не потерплю, чтобы вы взбунтовали против меня команду. Сазерленд будет приносить вам воду и еду. Под комодом есть ночной горшок, а содержимое можете выливать в иллюминатор. — Он мрачно усмехнулся. — Я достаточно ясно изложил свои требования, мадам Фэрчайлд?
— Думаю, да, капитан, — ответила Патриция, вызывающе вскинув голову.
Он с издевкой отдал ей честь.
— В таком случае желаю приятного путешествия, мадам.
Стивен вышел, закрыв за собой дверь. Патриция рухнула на койку, дрожа всем телом от сдерживаемых рыданий. «Кажется, Барбара права. У него действительно большое чувство юмора!»
По спине у нее пробежали мурашки, когда послышался скрежещущий звук ключа, поворачивающегося в замке.
Безрассудный поступок Барбары и Патриции имел существенные последствия. Томасу Сазерленду было трудно оставаться безразличным к решению Стивена держать взаперти женщину, которую он любил. По прошествии двух дней Томас не мог больше сдерживаться и решил поговорить со Стивеном.
Отстояв вахту, он тихо постучался в дверь каюты Керкленда.
— Кто там? — окликнул Стивен.
— Это помощник, капитан, — почтительно сказал Том. Какими бы близкими ни были его отношения со Стивеном на берегу, он никогда не позволял себе нарушать дисциплину и подрывать авторитет капитана на судне.
— Входи, — ответил Стивен.
Том вошел в каюту и застыл в ожидании, пока Стивен размышлял над разложенной на столе картой.
— Что-то случилось? — спросил Стивен, не отрываясь от своего занятия.
— Нет, сэр. Я по личному делу, которое хотел бы с вами обсудить.
Том был не уверен, что Стивен хорошо его расслышал, потому что тот ничего не ответил. Его внимание было по-прежнему приковано к карте. Наконец после длительного молчания Стивен повернулся на своем стуле.
— Я жду, когда ты заговоришь, — резко сказал он, сурово нахмурившись.
