— Вы были правы — мое чувство оказалось влюбленностью школьницы.
— Не верю. Так мгновенно не разлюбишь.
У Миранды глаза от удивления полезли на лоб.
— Тернер, чего вы хотите?
— Тебя!
Слово вылетело непонятно как.
— Не лгите. Вы ведь уже сказали мне правду.
Он шагнул к ней. Гореть ему в аду, но сначала он вкусит блаженство.
— Я хочу тебя, — повторил он.
Почему он желает Миранду так страстно и так сильно? Это не просто необузданная похоть. Что-то другое, необъяснимое, и от этого ему никуда не деться.
Тернер подошел к ней совсем близко. Миранда замерла, губы у нее приоткрылись, она почти не дышала.
— Что вы собираетесь сделать?
— Догадайся сама.
Одно движение — и он поднял ее на руки.
Миранда не сопротивлялась. Тепло его тела пьянило, оно вливалось в нее, лишало воли. Она чувствовала себя… распутницей.
— Тернер… — вырвался у нее вздох.
Его губы пробежали по ее щеке, и он осторожно опустил Миранду на кровать.
За то краткое мгновение, пока он не очутился поверх нее, она успела подумать, что вечно будет его любить, что все ее мечты и помыслы вели к этому моменту. Голубые глаза Тернера ярко сверкали, и у нее в голове пронеслось: «А вдруг он все-таки меня хоть капельку любит?..» Ей и этого достаточно.
Он прижимал ее к матрацу своей тяжестью, а она перебирала пряди его густых волос.
— Какие мягкие, — прошептала она. — Вот жалость!
Тернер приподнял голову:
— Почему?
— Зачем мужчине такие роскошные волосы? И длинные ресницы ни к чему. Женщины отдали бы все за это.
— Неужели? — улыбнулся он. — А как оцениваются мои глаза?
— Очень высоко.
— И ты все отдала бы за такие?
— За ваши — да.
— На самом деле? Тебе не кажется, что они немного светлы для твоих темных волос?
Миранда шутливо хлопнула его по руке:
— Глупый, мне они все равно нравятся!
— Дорогая, это уж слишком.
— А вы не согласны?
— Глупый человек не отвечает за свои поступки.
Он провел ладонью по ее голой ноге.
Она помотала головой.
— Тебе приятно?
Его рука сжала ее грудь.
Она застонала и с трудом вымолвила:
— Нет.
— Нравится?
— Очень.
— И только?
— Чудесно.
— И?..
Миранда старалась не думать о том, что он указательным пальцем сквозь тонкий щелк обрисовывает ее набухший сосок. В голову пришло одно-единственное слово.
— Искрометно!
Он удивился:
— Это уже художественный образ.
У нее хватило сил лишь кивнуть под тяжестью его крепкого, жаркого тела. Миранде представилось, что скользит по краю обрыва. Она падает, падает, но не хочет, чтобы ее спасали. Главное, чтобы он падал вместе с ней.
Тернер покусывал ей мочку уха, потом его губы оказались в ложбинке плеча, и он зубами потянул лямку сорочки.
— Что ты чувствуешь? — хрипло спросил он.
— Жар.
Одного слова было достаточно, чтобы описать все ощущения в ее теле.
— Ммм, хорошо. Мне это нравится.
Его ладонь пролезла под шелковой тканью и обхватила голую грудь.
— О Боже!
Миранда выгнулась под его рукой.
— Теперь ты не станешь меня ругать? — шутливо спросил он.
— Я… не знаю.
Тернер просунул другую руку под подол сорочки, ощутив ладонью мягкое бедро. Уткнувшись лицом ей в шею, он прошептал:
— Учитывая обстоятельства, полагаю, что я оправдался в твоих глазах.
Она улыбнулась:
— Вам это было нетрудно.
Действительно, лучше об этом не думать. Ее поведение не укладывается ни в какие правила и принципы: ни в церковные, ни в светские.
— У меня есть одно условие.
Миранда непонимающе посмотрела на него.
— Ты должна снять эту проклятую штуку.
— Не могу.
— Я куплю тебе сотню таких же красивых вещиц, но если ты сейчас же от нее не избавишься, я разорву ее в клочья.
И чтобы доказать свое нетерпение, прижался к ней бедрами, чтобы девушка почувствовала, как он возбудился.
— Я не сумею. Не знаю почему. Но… вы можете попробовать.
— Не такого ответа я ожидал, — усмехнулся Тернер, — но и этот меня устраивает.
Привстав на коленях, он задрал на ней сорочку еще выше и наконец стянул через голову.
Холодный воздух обдал обнаженную кожу, но почему-то у Миранды не возникло желания закрыть себя руками. Выходит, стало естественным, чтобы этот мужчина лицезрел ее нагую и касался ее? Она видела, что Тернер не сводит с нее глаз, и трепетала под его жгучим взглядом. Она хотела отдаться ему. Принадлежать так, как женщина может принадлежать мужчине. Она готова раствориться в нем, в тепле его сильного тела.
И еще Миранда хотела, чтобы и он подчинил себя ей, ее желанию.
Она положила ладонь ему на грудь и погладила кончиками пальцев плоский коричневый сосок. Он вздрогнул.
— Я сделала вам больно?
— Еще! — выдохнул он.
Повторяя то, как он ласкал ее, она слегка зажала сосок между большим и указательным пальцами. Он напрягся, а она радостно улыбнулась. Подобно ребенку, осваивающему новую игрушку, проделала то же самое с другим соском. Тернер, боясь, что вот-вот потеряет над собой контроль под ее любопытными пальцами, прижал рукой ее ладонь и, не мигая, смотрел на нее. Взгляд его голубых глаз пронзил ее насквозь, но она не отвернулась и тоже смотрела на него. Девушка хотела дать ему понять, что ничего не боится, ничего не стесняется, и, что самое важное, показать, что она была искренней, когда сказала, что любит его.
— Коснитесь меня, — прошептала она.
Но он застыл, прижимая ее руку к своей груди, словно чего-то боялся.
— Я не хочу сделать тебе больно, — вырвалось у него.
Как заверить его, что теперь ей ничего не страшно?
— Пожалуйста, — просящим голосом произнесла она.
Он ей необходим. Прямо сейчас.
Молящий голос Миранды разбил вдребезги его решимость сдержаться. Он со стоном приподнял ее, крепко поцеловал в губы и снова опустил на кровать, прижав своим крепким телом. Он шептал ее имя, его руки касались ее в самых разных местах. И каждое прикосновение рождало внутри у девушки огонь.
Ей нужно ощутить его. Каждую клеточку его тела. Миранда стянула с Тернера одеяло, которое было обмотано у него вокруг бедер. Ничто больше не скрывало его от ее глаз.
У нее дух перехватило, когда она увидела его набухший, напрягшийся член.
— О Боже мой! — вырвалось у нее.
Он довольно засмеялся:
— Нет, это не Бог. Это всего лишь я.
— Но вы такой…
— Большой? — Он улыбнулся. — Твоя вина, милая моя.
— Нет, я не смогла бы…
— Тише.
