– Рейчел не сказала тебе, почему ушла из дома?
Седрик покачал головой:
– Я спрашивал. Она не захотела ответить.
Они повернули к Чаринг-Кросс[41] и окруженному садом Нортумберленд-хаусу.
– Я по-прежнему не понимаю, как сестра очутилась там, – признался юноша. Он бросил косой взгляд на Себастьяна, и бледное лицо вдруг потемнело от гнева. – Но клянусь Богом, если хоть словом обмолвишься кому-то об этом, я тебя убью.
– А ты не думаешь, что она могла влюбиться? Не в Рамзи, а в кого-то другого. Кто соблазнил ее, а затем бросил?
– Если честно, я предполагал такую возможность, – ссутулившись, Седрик засунул руки в карманы сюртука. – Когда я настаивал, чтобы Рейчел ушла со мной, она расхохоталась, откинув голову. Заявила, что без ума от того парня из Линкольншира, владельца борделя.
– И ты поверил ей? – пристально посмотрел на собеседника Девлин.
Тот отрицательно покачал головой:
– Рейчел не выглядела влюбленной. Скорее, совсем наоборот – она явно боялась.
– Кейна?
– Мне кажется, она боялась, что, если попытается уйти, тот ее убьет. Рассказывала, что мерзавец и раньше расправлялся с женщинами, хотевшими покинуть его заведение. Я взывал к разуму. Убеждал, что мы сможем защитить ее от этого ковент-гарденского бандита, – Седрик умолк. – А она велела мне отстать и больше не появляться.
– И ты так и сделал?
– А что мне оставалось? Рейчел наотрез отказалась со мной разговаривать. Когда я пришел в прошлую субботу, мне заявили, что ее там больше нет, – сгорбившись еще сильнее, он потер руками лицо. – Я подумал, что это вранье, что сестра просто не желает еще раз встречаться со мной. Но в глубине души встревожился, не случилось ли с ней несчастья.
– Что заставило тебя насторожиться?
Седрик сложил ладони, словно собираясь молиться.
– Не знаю. Почувствовал, и все тут, – он заколебался. – Помню, однажды в Испании, как раз перед битвой при Сьюдад-Родриго[42], один знакомый по имени Хоббс выехал с дозором. Они долго не возвращались. Как раз зарядил один из тех чертовых ливней, которые случаются на Пиренеях ни с того ни с сего. Все были уверены, что парни под предлогом непогоды решили пересидеть вечер в каком-то винном погребке.
– Но ты так не думал?
– Нет, – Седрик уставился невидящим взглядом на сад. – Дозор попал в засаду. Их нашли меньше чем в двух милях от лагеря. На отряд напали крестьяне, вооруженные вилами и серпами.
Лицо юноши передернулось от воспоминаний.
– Тела были буквально растерзаны в клочья.
Мужчины на какое-то время умолкли, погрузившись в видения из прошлого: окровавленные трупы, разорванные на куски как вилами и серпами, так и ядрами и штыками.
– А ты сообщил лорду Фэйрчайлду, что разыскал Рейчел?
Седрик издал хмыканье, напоминающее смех, но без капли веселья.
– Отцу? – он отрицательно помотал головой. – Отец нездоров. Узнай он, что стало с сестрой, это убило бы его.
– Иногда не знать горше, чем знать.
– Не в этом случае.
Геро тихонько прикрыла дверь в спальню матери и, не отпуская дверной ручки, пару минут постояла в холле, придавленная унынием. Ночное происшествие разрушительно сказалось на леди Джарвис. Временами она доводила себя истерикой до такого состояния, что упадок сил мог длиться неделями.
Ладонь соскользнула с ручки, и Геро собралась уходить, но тут подошел отец.
– Как там твоя мать? – в тоне вопроса не ощущалось ни тепла, ни заботы.
– Отдыхает. Доктор Росс напичкал ее лауданумом, она проспит до вечера.
– Какое облегчение, – лорд Джарвис поджал губы со страдальческим выражением, возникавшим на его лице всякий раз, когда речь заходила о супруге. Прищурившись, он испытующе посмотрел в глаза дочери:
– С тобой действительно все в порядке?
– Благодаря вашим урокам твердо держать палец на спусковом крючке.
Отец и дочь обменялись заговорщицкими улыбками. Его улыбка угасла первой.
– Я уволил обоих слуг, сопровождавших вас вчера вечером.
– Они не виноваты.
– Конечно же, виноваты. Я отправлял с тобой за город троих вооруженных мужчин не для того, чтобы ты вернулась, залитая кровью какого-то разбойника.
Геро открыла было рот, но тут же закрыла.
– Кучер утверждает, что ты отвезла раненого грабителя к тому хирургу возле Тауэра, Полу Гибсону. Почему?
– Я подумала, что докторам с Харли-стрит вряд ли понравится окровавленный бандит в качестве полуночного пациента. А отвези я его на Боу-стрит, он бы просто умер.
– Этот субъект еще жив?
– Когда я слышала о нем в последний раз, был жив.
– Удачно. Позже можно будет его допросить.
Геро ощутила пробежавший по спине холодок. До нее доходили смутные слухи о методах, применяемых людьми лорда Джарвиса при допросах.
– Папа…
Лорд Джарвис, обрывая ее, поднял руку.
– Нападавшие связаны со случившимся в прошлый понедельник, не так ли?
– Кажется, да.
Барон настолько умело скрывал свои чувства и мысли, что даже дочь редко могла в них проникнуть. Поэтому ее поразило и тронуло, когда тот вдруг сказал:
– Я беспокоюсь за тебя, дочка. Ты – все, что у меня осталось.
– Я буду осторожна, – пообещала девушка. Привстав на цыпочки, Геро поцеловала отца в щеку и направилась к лестнице.
Но она чувствовала, что он остался стоять в холле, провожая ее взглядом.
* * * * *
Джарвис как раз священнодействовал в специально выделенной для смешивания табака комнате, когда дворецкий провел к нему полковника Эпсона-Смита.
– Хотели меня видеть, милорд? – спросил полковник.
– Я хотел бы видеть конец этого досадного недоразумения. И поскорее, – добавив в ступку щепотку макубы[43], барон принялся растирать табак пестиком. – У вас было два дня. Что вы узнали?
Эпсон-Смит встал посреди комнаты – ноги на ширине плеч, руки за спиной.
– Все указывает на то, что мы имеем дело с обычным спором за товар. Пока точно не выяснено, кто к этому причастен, но мы работаем над этим.
– Работайте быстрее, – проворчал Джарвис. Достав маленький пузырек, он добавил к смеси три капли жидкости. – Слышали о вчерашнем происшествии?
– Так точно, милорд. Я, однако, не уверен, что это связано с понедельником…
– Связано. Выживший находится в хирургическом кабинете возле Тауэра. Делайте все, что сочтете нужным, но заставьте его говорить.
– Слушаюсь, милорд.
Джарвис, рассыпая смесь по расстеленному на столе пергаментному листу, поднял глаза на полковника.
