— Фея!
Профессор протянул руки, чтобы привлечь к себе девушку, но она отстранилась, хотя ее лицо просветлело.
— Да, я люблю вас, вы должны это знать, — повторила она, и в ее голосе послышались и радость, и слезы. — Я могла бы даже теперь сказать: «Я согласна, Иоганн» — но эти слова никогда не будут произнесены.
Он отступил назад, и смертельная бледность покрыла его лицо. Он слишком хорошо знал характер Фелиситы: она никогда не отказывалась от своих слов.
— Вы бежали из N, но почему? — продолжала она тверже. — Я вам скажу почему: ваша любовь ко мне — это преступление против вашей семьи. Она шла вразрез с вашими принципами, и ее следовало вырвать из сердца как сорную траву. То, что вы возвратились с теми же чувствами, произошло не по вашей вине. Вы покорились той же силе, которая заставляет и меня, против воли, любить вас. После тяжелой борьбы гордые аристократы уступили свое место в вашем сердце презираемой дочери комедиантов, но ничто в мире не заставит меня думать, что я сохраню это место на всю жизнь. Несколько недель тому назад вы высказали свое убеждение, что различие положений в браке никогда не сгладится. Вы слишком сроднились с этим принципом для того, чтобы за несколько недель могли его изменить. Вы теперь отрекаетесь от него, но воспоминание все равно останется в моей душе.
Она замолчала в изнеможении. Профессор стоял, закрыв глаза рукой, его губы подергивала судорога. Когда Фелисита умолкла, он опустил руку и тихо сказал:
— Прошлое против меня, но вы все-таки ошибаетесь, Фелисита. О Боже, как мне доказать вам это!
— Внешние обстоятельства нисколько не изменились, — продолжала девушка неумолимо. — На вашу семью не легло никакое пятно, мое положение осталось таким же презираемым, как и прежде. Я перестала бы уважать себя, если бы воспользовалась минутой, когда вы послушались голоса вашей любви, с трудом борясь со своими взглядами. Я спрашиваю вас по совести: не правда ли, вы высоко чтите прошлое вашей семьи? Спрашивали вы себя: одобрили бы ваши предки этот неравный брак?
— Фелисита, вы говорите, что любите меня, и все-таки способны так изощренно мучить? — воскликнул он раздраженно.
Ее взгляд смягчился.
— Я тоже невыразимо страдала, когда вы мечтали о нашей совместной жизни, — сказала она взволнованно. — Между нами вечно будет стоять ваше возможное раскаяние. При каждом вашем мрачном взгляде, при каждой складке на лбу я буду думать: «Настал час, когда он начал сожалеть о прошлом!» Я сделала бы вас несчастным своим недоверием, которое не смогла бы победить.
— Это ужасное возмездие, — глухо сказал Иоганн. — Впрочем, я смело принимаю это несчастье... Я безропотно стану переносить ваше недоверие, как оно ни тяжело. Должно же наступить время, когда все выяснится... Фелисита, я начну жить с вами такой жизнью, что вам не придут в голову никакие мрачные мысли. Конечно, может случиться, что я приду домой с суровым взглядом, который неизбежен при моем призвании, но дома меня будет ожидать моя Фея. Неужели вы убьете свою любовь и сделаете несчастным человека, которому вы можете подарить самое высшее блаженство на земле?
Фелисита отошла к двери, почувствовала, что благодаря его красноречию силы изменяют ей, но все-таки ради него самого она должна была оставаться твердой.
— Если бы вы могли жить со мной в уединении, тогда я охотно последовала бы за вами, — ответила она, торопливо ухватившись за ручку двери, как будто это была ее последняя опора. — Не думайте, что я боюсь света, но, ведя такую жизнь, я опасаясь найти врага в вас самих. Происхождение имеет в свете большое значение, и я знаю, что вы разделяете это убеждение. У вас есть фамильная гордость, и если сейчас вы не придаете ей никакого значения, то при постоянных встречах со знакомыми вашего круга, рано или поздно, у вас появится сожаление о том, что вы слишком многим пожертвовали ради меня!
— Другими словами, это означает, что если я хочу обладать вами, то должен бросить мою работу и жить в пустыне, или должен найти какое-нибудь пятно в прошлом моей семьи! — раздраженно воскликнул профессор.
При последних словах молодая девушка внезапно покраснела. Рука невольно ощупала углы серого ящика, точно девушка хотела убедиться, что он хорошо спрятан. Профессор в необыкновенном волнении ходил по комнате.
— Упрямство и упорство вашего характера доставили мне уже много хлопот, — продолжал он тем же тоном, — но теперь, когда вы с такой настойчивостью попираете ногами мою любовь и осуждаете себя на бесполезную жертву, я чувствую какую-то ненависть и дикую злобу. Я вижу, что не подвинулся вперед ни на шаг, но все-таки не думаю отказываться от вас... Ваше уверение, что вы меня любите, равно для меня ненарушимой клятве. Вы мне никогда не измените, Фелисита?
— Нет! — вырвалось у нее против воли. Профессор положил руку на голову Фелиситы и заглянул ей в лицо с выражением бесконечного горя. Он тихо покачал головой, когда под его молящим взглядом она опустила глаза, но ее губы остались плотно сжаты.
— Ну, идите, — сказал он чуть слышно. — Я соглашаюсь на временную разлуку, но с условием, что должен часто видеть вас, где бы вы ни были.
Она сердилась на себя за допущенную слабость, за то, что подала ему руку в знак согласия, но отнять у него это единственное утешение у нее не хватило сил...
Выйдя от профессора, Фелисита с горечью подняла руки к небу. Она выстрадала за последние часы больше, чем за всю свою жизнь.
Бессознательно вынула она из кармана маленький ящик. Хранившаяся в нем тайна разрушила бы преграду, воздвигнутую между ней и любимым человеком... Нет, тетя Кордула, твоя воля должна быть исполнена! А он? Время излечит его раны. Горе освящает душу... Эта роковая книга тотчас же должна превратиться в пепел. Фелисита оглянулась еще раз на дверь, за которой слышались шаги профессора, проскользнула вниз по лестнице и бесшумно открыла дверь в коридор. Вдруг кто-то схватил ее руку, в которой она все еще держала ящичек, и перед ней появилось злое лицо советницы. Эта пленительная женщина потеряла за одну минуту все свое обаяние. Злоба до неузнаваемости исказила ее лицо.
— Это, право, удивительно, прекрасная Каролина, что я встречаю вас как раз в тот момент, когда вы хотите спрятать этот хорошенький ящик с драгоценностями! Будьте любезны еще немного подержать его в руках... Мне нужен свидетель, который мог бы подтвердить пред судом, что я застала воровку на месте преступления… Иоганн! Иоганн!
— Ради Бога, отпустите меня, — умоляла Фелисита, вырываясь.
— Ни за что на свете! Он должен видеть, кого поставил сегодня рядом с собой... Вы думали, что достигли цели, но я не допущу вашего торжества.
