Джеймс увидел, как по ее щеке скатилась слеза и упала на руку, затянутую в голубую перчатку. Еще месяц назад он бы не поверил, что леди Виктория способна плакать. Его беспокойство возросло.
Подавшись к ней, он приподнял пальцем ее подбородок и посмотрел в глаза.
— Что случилось?
— Я… я жду ребенка, и этот ребенок ваш, — прошептала она, залившись слезами.
Джеймс отдернул руку так быстро, что ее голова упала, словно изящная шея была не в состоянии носить подобную тяжесть. Инстинктивно отпрянув, он откинулся на свое сиденье и замер в неподвижности с отвисшей челюстью.
Леди Виктория тревожно наблюдала за ним. Ее губы тряслись, голубые глаза блестели от слез, руки дрожали, но его мозг замкнулся и он едва замечал женщину, сидевшую напротив. Его мир разлетелся вдребезги.
— В тот вечер… когда я пришла к вам домой, мы с вами… я хочу сказать, что мы… — Она прерывисто вздохнула, подбирая слова. — Я не могла заставить себя признаться, что позволила себе… быть скомпрометированной… И мне не хотелось, чтобы вы чувствовали себя обязанным жениться на мне, поскольку я знаю, что это не входило в ваши планы. — Она отвернулась к окну, представив его взору изящный профиль. — Но ребенок все изменил. Я не смогла бы обременить моего отца незаконнорожденным внуком, а моя мать… моя мать уже обо всем догадалась.
Джеймс не шевелился, скованный ужасом, который перекрыл доступ крови к мозгу, подавив логику и лишив способности мыслить. Как в тумане он медленно покачал головой, словно этот жест мог опровергнуть то, что он только что услышал.
— Вы заверили меня, что ничего не случилось, — произнес он сдавленным тоном.
Она повернулась к нему лицом, на котором застыло затравленное выражение.
— Мне было стыдно.
Его сердце содрогнулось, как от сокрушительного удара. Переживания, вызванные вчерашним инцидентом с Мисси, не шли ни в какое сравнение с тем, что он ощущал сейчас.
— Но там не было крови… — Он чувствовал себя как выброшенная на берег рыба, отчаянно борющаяся за свою жизнь.
Ее глаза потрясенно расширились.
— Уверяю вас, милорд, я была девственницей, — заявила она со смесью вызова и смущения.
Джеймс прикрыл глаза, предавшись на мгновение мыслям о Мисси. Неужели это было только вчера, когда он смирился с тем, что она станет спутницей его жизни? Перед его мысленным взором предстал ее образ, и его грудь мучительно сжалась. Он погубил не одну, а двух девушек, и может спасти только одну из них.
Охваченный яростью, он проклял алкоголь, лишивший его памяти в тот вечер. Как это может быть, что он не помнит, что переспал с леди Викторией? Наверняка у него должны были остаться воспоминания, пусть смутные и расплывчатые, о том, что он лишил женщину невинности. Господи, если он не в состоянии вспомнить, как оказался в собственной спальне, почему должен помнить что-либо другое? Та ночь казалась такой же пустой, как и перспектива будущего, простиравшегося перед ним.
Джеймс взъерошил волосы, нервно дергая темные пряди. Он задыхался в тесном пространстве кареты. Ему хотелось выйти на воздух. Ему хотелось бежать. Но он продолжал сидеть в натянутом молчании, пытаясь найти выход из безысходной ситуации, в которую попал.
— Вы были у врача? — тихо спросил он.
Леди Виктория кивнула, глядя на него с глубокой печалью в огромных глазах.
— Его зовут доктор Сэмюел Литчфилд. Уверена, он подтвердит, если вы захотите проверить сами, — ответила она, справедливо предположив, что он не замедлит это сделать. Если человека принуждают к браку подобным образом, было бы опрометчиво даже для самого доверчивого мужчины не убедиться в реальности заявленной беременности, а Джеймс едва ли относился к числу людей, склонных чересчур доверять кому-либо. Особенно женщинам.
Джеймс коротко кивнул.
— Вы сказали своей матери, что отец — я?
Леди Виктория снова кивнула, уныло понурившись.
— А отцу? — спросил он, глядя на склоненную голову.
Она покачала головой в таком яростном отрицании, что затрепетали белокурые локоны, обрамлявшие лицо.
Наверное, следует радоваться, предположил Джеймс, что ему не грозит визит могущественного маркиза Корнуолла. Впрочем, учитывая, как обстоят дела, Джеймсу придется нанести визит маркизу, чтобы попросить руки его дочери.
— Я свяжусь с ним через пару дней, — сказал он.
Беременность означала, что свадьба будет поспешной, и это, разумеется, даст пищу для разговоров светским сплетникам. Джеймс не сомневался, что его брак вызовет множество пересудов. Зная его отвращение к этому институту, все будут строить догадки и ждать затаив дыхание объявления о ребенке. А потом примутся считать оставшиеся месяцы со злорадным усердием.
Он вздохнул, признавая поражение, и устало потер лицо. Не прошло и суток, как его нареченная поменялась, как и будущая жизнь. При мысли о Мисси горло снова перехватило, в груди поселилась тупая боль. Он внутренне сжался, представив себе ее реакцию, когда его обручение с леди Викторией станет достоянием гласности. Проглотив ком в горле, он распахнул дверцу кареты и выбрался наружу.
Умело правя фаэтоном, Джеймс мчался по улицам, тесным от карет, лошадей и людей, поворачивая так резко, что экипаж опасно накренялся, становясь на два колеса, прежде чем с грохотом выровняться.
Первое, что он сделал по прибытии домой, — это поручил своему лакею устроить две встречи: одну с доктором Литчфилдом, а другую — с Мисси.
Странно было сознавать, что никто даже не догадывается, глядя на нее, что она лишилась невинности.
В глазах ее матери, сестер и Беатрис не читалось любопытства. Никто из домочадцев не заметил, что за напускным спокойствием кипят противоречивые эмоции: стыд, страх, неуверенность и слабые проблески надежды. Глядя на нее, никто не мог бы сказать, что она больше не девственница, а следовательно, ее жизнь погублена окончательно и бесповоротно.
И потому это утро ничем не отличалось от любого другого.
Мисси только что вернулась с прогулки в Гайд-парке, когда Стивенс вручил ей записку, подождав, пока она останется одна в утренней комнате. Пробежав глазами короткое послание, она написала ответ, а он передал его лакею Джеймса, ожидавшему в прихожей.
Не успели ее мать и сестры появиться в комнате, как она привела свой план в действие. Заявив, что ей нужно отдохнуть перед балом у Флоршемов, который должен был состояться этим вечером, Мисси уклонилась от намеченной поездки в Воксхолл-Гарденз. Виконтесса все же разрешила ей уклониться от дневных развлечений. Мать вполне понимала тяготы светской жизни. Юным девушкам требуется сон, чтобы оставаться бодрыми и свежими до рассвета.
