«Это Рис, это Рис!» — напомнила она себе, но видела Эдмунда, придавившего ее своим толстым телом и принуждавшего к совокуплению.
К горлу подступил крик. Чтобы не закричать, Элизабет прикусила губу. Во рту появился медный привкус крови, и глаза наполнились слезами.
А он еще шире раздвинул ей ноги, и она ощутила твердое прикосновение его плоти, которая вот-вот должна была войти в нее, сделать ее настоящей женой своего мужа. Но ей не удалось сдержать рвавшийся из груди крик. Тяжелое тело на ней вздрогнуло, и Рис в ужасе откатился к краю кровати.
— Элизабет! Бога ради!
Она прикусила губу, чтобы снова не закричать. Ее била дрожь, она тщетно пыталась овладеть собой.
— Прости, — прошептала Элизабет потерянно. — Прости…
Прошлое медленно угасало, уступая место настоящему. Рис встал с кровати и нагой подошел к окну. Гроза наконец вплотную приблизилась к дому, и вспышка молнии озарила его широкую спину и узкий таз, покрытые потом.
— Прости, — снова произнесла она. — Я хотела… Я так этого хотела! Я пыталась предупредить тебя… Я боялась, что все так и будет…
Ее слова заглушили рыдания, глубокие и безудержные, которые она не могла остановить. Элизабет почувствовала, как матрас прогнулся от его веса. Рис заключил ее в объятия и притянул к себе.
— Не плачь, милая, — сказал он, гладя ее по волосам, которые рассыпались по его широкой повлажневшей груди. — Это его вина, а не твоя.
Но даже в объятиях Риса она не могла справиться с рыданиями. Рухнули его надежды, рухнули ее ожидания. И теперь Элизабет была уверена, что потеряла его.
Они долго лежали, прильнув друг к другу. Рыдания прекратились, и ее охватила странная апатия. А вместе с ней — и тревожащее беспокойство. Пока Элизабет лежала на его крепкой груди и его рука нежно скользила вверх-вниз по ее спине, в глубине ее лона начал разливаться жар.
Она чувствовала соленый вкус его кожи, чувствовала рядом с собой тепло его тела. Ее взгляд остановился на его твердой мужской плоти, так долго ждавшей удовлетворения. В состоянии готовности, большой и твердый, он мог бы доставить ей невыразимое удовольствие.
Если бы только ей хватило смелости.
Ее тело встрепенулось. От внезапно пронзившего желания заныли груди, отозвавшись болезненной пульсацией между ног. Ей опять нестерпимо захотелось ощутить гладкость его кожи, попробовать ее на вкус. Прижавшись ртом к его груди, Элизабет провела языком вокруг плоского соска и нежно пососала его. Рис застонал:
— Бет… прошу тебя, любимая… Я не могу… я не хочу причинять тебе боль.
Она подняла голову и посмотрела на него:
— Я хочу этого, Рис. Я хочу тебя. Но я не знаю, что делать. Помоги мне… пожалуйста.
Их глаза встретились. Его взгляд был жгучим и пронзительным. Несколько секунд он молчал, и она чувствовала его нерешительность. Потом он приподнял ее и посадил на себя верхом, затем притянул к себе ее голову и впился в ее губы долгим и горячим поцелуем.
За окном блеснула молния, дом потряс раскат грома. Элизабет тем временем вела сражение с бурей, что разбушевалась в ней самой.
— Решение за тобой, Бет. Возьми то, что хочешь. Получи удовольствие.
Она чувствовала под собой его напряженную плоть. Теперь, взглянув на его красивое лицо, она увидела Риса, а не Эдмунда. Риса, мужчину, которого любила когда-то.
Мужчину, которого продолжала любить.
Запретив себе думать о прошлом, она сосредоточилась на ощущениях.
— Помоги мне, — тихо попросила она. — Помоги мне, Рис.
Его рот еще раз нашел ее губы. Его руки ласкали и дразнили ее грудь, заставляя извиваться тело. Потом он приподнял ее и медленно опустил на твердь своей плоти.
Боже, как же ей было хорошо! Как хорошо!..
— Скажи, что мне надо делать, — прошептала она, боясь пошевелиться и не зная, что последует дальше.
Вокруг нее снова сомкнулись его большие ладони и слегка приподняли, затем опустили, показывая движения, которые снимали с нее напряжение, в чем она столь остро нуждалась.
— Вот так, — прохрипел он, когда Элизабет стала понимать, что от нее требуется. — Возьми меня, Бет. Возьми всего. Позволь дать тебе то, что тебе нужно.
Элизабет опустилась ниже, и ее обдала жаркая волна новых ощущений. Она невольно вскрикнула. На мгновение Рис застыл в напряжении и тревоге, и это снова испугало ее.
— Не останавливайся, — взмолилась Элизабет. — О Боже, Рис, не останавливайся, прошу тебя!
Из его горла вырвался стон, и он отозвался на ее призыв. Его мощные толчки разжигали в ней огонь, даря неописуемое наслаждение.
— Еще, — молила она, откинув назад голову. — О Боже, пожалуйста, Рис!
— Дай себе волю, Бет. Ты теперь моя. Сделай это для меня.
Она сделала. И в следующий момент обрела свободу. И, обретя ее, рассыпалась на миллион осколков, воспарила ввысь, о существовании которой даже не подозревала.
Но Рис не остановился, он еще раз подарил ей наслаждение и, хрипло вскрикнув, воспарил вслед за ней, выплеснув в нее горячее семя.
Продолжая трепетать от сладких ощущений, Элизабет без сил рухнула ему на грудь. Никогда раньше она не представляла, как это может быть прекрасно.
Прильнув к Рису, она снова зарыдала. Но то были слезы радости.
Следуя за молодым светловолосым адъютантом, Рис шел по коридору к офису полковника Малкольма Томаса из иностранного ведомства.
— Присядьте, милорд, — сказал адъютант полковника. — Он вот-вот подойдет, я уверен.
— Благодарю, лейтенант.
Рис сел на деревянный стул напротив письменного стола полковника и оглядел кабинет. Спартанская обстановка, безупречная чистота. Ни единого намека на наличие семьи. Судя по всему, полковник — человек дела, скупой на эмоции.
Спустя несколько минут полковник Томас вошел в комнату. Среднего роста, румяный, с каштановыми волосами. Внешне — ничего особенного. Если не считать решительности, сверкавшей в его стальных темных глазах.
Мужчины обменялись приветствиями и уселись.
— Вы хотели меня видеть по поводу вашего друга Трэвиса Грира, — начал полковник.
— Капитана Трэвиса Грира, верно.
Рис перевел дух. Беседа будет не из легких.
— Хорошо известно, что матерью капитана Грира была русская балерина. Он говорит по-русски, что делало его особенно полезным во время Крымской кампании.
— Не приходится сомневаться, что туда его отправили намеренно.
— Человек рисковал жизнью, чтобы вынести меня с поля боя, полковник. В результате этого он потерял руку. Капитан Грир — патриот, сэр, а не шпион.
