— Это мускулы, — ответила Миранда. — Потому что я акробатка. — Она хотела поднять нарядное платье, столь небрежно брошенное накануне вечером. — Думаю, лучше надеть его снова. Мне следовало его повесить. Оно помялось.
— Оставьте, — заметила Мод равнодушно. — Горничные погладят его. Подождите, я принесу вам другое.
Она исчезла с необычной для нее расторопностью и через несколько минут появилась снова с бархатным платьем, отороченным мехом.
— Наденьте его и пойдемте в мою комнату. Там затопили камин, и Берта подогревает эль с пряностями. Мне сегодня будут отворять кровь, и я должна поддержать свои силы горячим элем.
— Почему? — спросила Миранда. — Вы больны?
Она уже надевала платье. Шелковая подкладка ласкала кожу, и девушка невольно погладила рукой мягкие бархатные складки. «А все-таки здорово ходить в таких коконах», — думала Миранда, идя следом за Мод. Чип примостился у нее на плече.
— Мне делают кровопускание, чтобы я не заболела, — пояснила Мод. — Каждую неделю пиявки высасывают из меня добрую чашку крови. Это чтобы кровь не перегрелась и я не заболела лихорадкой.
Миранда непонимающе уставилась на нее.
— Как вы можете терпеть это? Это ужасно, хуже слабительного.
— Верно, это неприятно, — согласилась Мод, открывая дверь своей спальни. — Но необходимо, чтобы я не заболела.
— Скорее вы можете заболеть от этого, — заметила Миранда.
Мод ничего не сказала. Она направилась к своему креслу, придвинутому к жарко пылавшему огню, села и поставила ноги как можно ближе к камину.
— Берта, — сказала Мод служанке, — это Миранда. Я говорила тебе о ней вчера вечером. Лорд Харкорт нанял ее, чтобы она изображала меня. Не знаю, правда, зачем это ему понадобилось.
Пожилая женщина помешивала какое-то ароматное варево в медном котле. Кода она подняла голову, ее глаза округлились. Деревянная ложка полетела на пол.
— Божья Матерь! Да хранят нас все святые!
Она неуклюже присела в реверансе перед Мирандой и только тогда заметила Чипа.
— О Господи! Бесовское отродье! — Она перекрестилась.
— Чип вовсе не бесовское отродье, — заверила ее Миранда. — Это обыкновенная обезьянка.
Впечатление, произведенное на Берту появлением Миранды, перевесило страх перед зверьком. Она подошла к девушке.
— Пресвятая Мария, Матерь Божия. Трудно поверить, но ведь это вылитая моя крошка!
Миранда уже привыкла к производимому ею впечатлению и ничего не ответила.
— Это или дьявольские происки, или Божий промысел, — бормотала Берта. — Но такого не бывает в природе, это уж точно.
— Не стоит волноваться из-за этого, Берта, — сказала Мод с нетерпением. — Эль готов? Мне необходимо согреться.
— О да, моя пташка. Ты не должна зябнуть, бегая по дому в столь ранний час.
Качая головой, Берта вернулась к котлу. Время от времени она бросала косые взгляды на Миранду, отодвинувшую скамейку от ярко пылающего огня.
— Святая Мария! Может быть, это посланница небес? — продолжала старуха. — Если ты пришла спасти мою крошку от уготованного для нее зла, значит, ты точно посланница небес.
Берта протянула Миранде кружку с элем. Сказав спасибо, девушка сделала глоток.
— Берта, я хотела бы на завтрак яйца всмятку, — объявила Мод. — Хлеб и вода отменяются. И все благодаря Миранде.
— Я бы сказала иначе, — заметила Миранда. — Благодаря милорду Харкорту. Это он сказал, что вас больше не будут ни к чему принуждать.
— Сейчас принесу. — Лицо Берты осветила улыбка. Но потом служанка нахмурилась. — Но ведь пиявки должны избавить тебя от лишней крови, а яйца могут вызвать ее прилив. Лучше поесть чего-нибудь полегче перед кровопусканием.
Мод скривила губы:
— Сегодня я хорошо себя чувствую, Берта. Я уверена, что пиявкам придется высосать из меня совсем немного крови.
— Может быть, не стоит этого делать вообще? — предположила Миранда.
Берта не обратила на ее замечание ни малейшего внимания. Она склонилась к Мод, положила руку на лоб девушки, заглянула ей в глаза.
— Право, не знаю, малышка. Тебе ведь известно, как это с тобой случается: внезапно тебе становится плохо.
— Я не чувствую ни малейших признаков близящегося недомогания, — сердито возразила Мод. — А если ты не дашь мне яиц, то весьма вероятно, что у меня начнется припадок.
Миранда с удивлением и неодобрением смотрела на капризничающую Мод. Однако Берта, горестно вздыхая и охая, поспешила к двери.
Мод улыбнулась, когда дверь за горничной закрылась.
— Хорошо. Иногда она бывает чертовски упрямой, и мне приходится время от времени припугивать ее.
Миранда ничего не сказала.
— Почему вы хмуритесь? — спросила Мод.
Миранда пожала плечами:
— Не знаю. Вероятно, потому, что мне неприятно, когда рядом со мной хнычут и капризничают.
— Что вы знаете о моей жизни! — воскликнула Мод. — о том, как уединенно я жила! О том, что никому, кроме Берты, до меня не было дела. Я никому не нужна! Их интересует только, что я могу сделать для них, как с моей помощью они могут поправить свои дела.
В глазах Мод загорелся злой огонь. Щеки раскраснелись. Она метала громы и молнии.
Миранда была испугана не словами Мод, а страстностью, с которой та говорила. Мод напоминала ей себя в минуты гнева. Внезапно жизнь Мод предстала перед Мирандой столь ясно, будто она сама прожила ее. Замурованная в этом огромном доме, болезненная, лишенная связи с миром и с жизнью. Мод держали здесь только ради того, чтобы в определенный момент воспользоваться ею.
«Неужели ее жизнь была настолько мрачной, что она научилась только огрызаться?» — думала Миранда. Мод знала, что люди, которые взяли на себя опекунство над ней, не любили ее. Она была загнана в угол, и ей ничего не оставалось, кроме как сопротивляться. Но должно быть, именно это и придавало некоторый смысл ее существованию. Во всяком случае, жизнь в монастыре, с точки зрения Мод, была предпочтительнее удела, который уготовили ей родственники.
Вернулась Берта. Следом за ней лакей внес поднос с едой.
— Идем, моя птичка, поешь. Смотри, вот яйца. Я их приготовила специально для тебя. -
Берта засуетилась вокруг Мод — встряхнув салфетку, выложила яйца на тарелку. — Но сейчас не ешь слишком много.
— Здесь хватит и для вас, Миранда. — Мод сделала жест рукой, приглашая Миранду сесть рядом. — Если вы любите яйца всмятку.
— Я люблю все. Если не знаешь, где и когда будешь есть в следующий раз. не приходится привередничать.
Мод посмотрела на Миранду понимающим взглядом:
— Интересно, у кого из нас жизнь была хуже?
— У вас, — ответила Миранда не колеблясь. Она отломила кусок хлеба и щедро намазала маслом. — Свобода важнее всего. Даже если жизнь при этом тяжела. Я не могла бы жить, как вы. Здесь все красиво, богато, даже роскошно, но как вы можете выносить то, что вам нельзя выйти без разрешения, что нельзя свободно гулять?
