Он прижался губами к ее соску, она впилась ногтями ему в спину, издавая тихие стоны, пронзавшие Гранта и окончательно лишавшие самообладания. Не отрывая губ от ее соска и продолжая теребить его языком, Грант обхватил ее сзади и приподнял.
Эмили обвила его ногами, жар ее тела проникал сквозь его одежду, доводя до безумия. Как-то ему удалось высвободить из одежды свою воспаленную плоть – и вот он уже проник в ее влажную тесноту. Проник до самой рукояти. И на мгновение весь мир замер. Эмили посмотрела ему в глаза. Но он не шевелился. Было слышно только потрескивание огня, в камине и их прерывистое дыхание.
– Грант. – Услышав ее низкий голос, он снова посмотрел на нее. Лицо у нее было напряженное, ждущее. – Вы нужны мне.
Тогда Грант широко раскрыл глаза и одним движением прижал ее к двери. Она вскрикнула. Он снова и снова наносил удары, и в ней нарастало наслаждение, с каждым ударом становящееся все сильнее. Страсть пронзила все ее тело. Страсть вышла из-под контроля. И вот наконец Эмили выгнулась, достигнув высшей точки, утолив страсть. Глаза ее затуманились, и она обмякла.
Потом Эмили погладила его по влажным волосам, а он с жарким поцелуем прижался к ее шее.
– Боже мой, – простонал он и медленно опустился вместе с ней на пол. – Я не могу вами насытиться.
И снова прижался к ней губами, а Эмили снова отдалась его поцелуям.
В соответствии с условиями их сделки, в соответствии с его клятвами не смешивать любовь с риском эта страсть могла оказаться единственным, что их связывает. И хотя эти ограничения, по ее мнению, были необходимы, Эмили все же ощущала некоторое беспокойство, в чем никогда не призналась бы. Не призналась бы никому.
Закатное солнце уже давно село, и наступил вечер. Теперь комнату освещал только догорающий огонь в камине, посылая вспыхивающий свет на кровать, где в объятиях Гранта лежала Эмили.
Ей казалось, что тело у нее тяжелое и расслабленное. И такой покой наполнял ее, какого она не испытывала уже давно. Ей не хотелось шевелиться, не хотелось разговаривать, не хотелось даже думать. Но увы, от этого никуда нельзя было деться. Покой, который она обрела в доме Гранта, в его гостиной внизу, а потом и здесь, в его постели… все это мимолетно.
– Что случилось?
Эмили вздрогнула. Он сидел, облокотившись о подушки, и смотрел на нее. Как он догадался, что ее что-то тревожит? Почему он уже так улавливает ее настроения и ощущения? Это испугало Эмили. До сих пор еще никто не подходил к ней так близко.
Она сплела пальцы с его пальцами. Его рука была намного больше, чем у нее, и темнее, потому что он много времени проводил на открытом воздухе без перчаток.
Но при этом их руки прекрасно гармонировали друг с другом.
– Эмили!
Отогнав беспокойные мысли, Эмили приготовилась к разговору, который неизбежно прогонит это ощущение покоя.
– Теперь я понимаю, почему вы так стараетесь не пустить меня на передовую линию при расследовании нашего дела, – начала она, тщательно выбирая каждое слово.
При этом она внимательно смотрела на Гранта. И заметила, как он слегка поморщился, но тут же взял себя в руки. Сердце у нее упало – в общении с ней он применял приемы, которым его обучали.
– И что же? – Голос его звучал обманчиво спокойно.
– Я очень ценю то, что вы так откровенно рассказали мне о том событии в вашем прошлом, хотя говорить о нем вам было больно и трудно. – Она обвела пальцем его подбородок и обрадовалась, когда лицо у него стало мягче. – Грант, я знаю, что прошлое может ранить очень глубоко.
О как хорошо она это знала!
– Но это не меняет того обстоятельства, что мы с вами расследуем заговор против принца-регента, и заговор, возможно, смертельно опасный. Мы не можем позволить нашим страхам, нашему прошлому помешать выполнить долг. Если мы позволим, то подтвердим, что не в состоянии заниматься своей работой, что и подозревают наши начальники.
Грант испустил вздох отчаяния и боли. Он откинул голову на подушку и устремил взгляд на полог. Время шло, и Эмили уже решила, что Грант уснул. Но тут он тихонько выругался.
– Я понимаю, что вы правы, но пропади она пропадом, ваша правота! Я что, должен просто стоять и смотреть, как вы рискуете собой? Чтобы вас опять ранили? Чтобы вы умерли? Я дал клятву, что никогда не позволю женщине подвергать себя такой опасности.
Она откинула одеяло и встала. Натянула на себя первую попавшуюся под руку одежду – это оказался тяжелый халат Гранта – и закуталась в нее. Она шла, а подол халата волочился за ней по полу.
– Почему вы думаете, что может произойти что-то подобное?
– Я знаю, на что способны люди вроде Каллена Лири… – проговорил Грант, садясь и следя за ее беспокойными движениями.
Она резко повернулась к нему, вскинув одну руку, а другой придерживая полы халата.
– Вы думаете, я этого не знаю? Господи, Грант, я ведь не вчера занялась агентурной деятельностью. Это не хобби вроде вышивания и верховой езды. Это моя работа, и меня обучили ей не хуже, чем вас. Я сталкивалась с гнусными предателями. Я видела смерть. Я испытала физические страдания. Думаю, что я лучше, чем кто бы то ни было, осознаю, какие опасности таит в себе наша работа.
Эмили бессознательным жестом положила руку себе на бок, и Грант вздрогнул, вспомнив о ее ране. Теперь Эмили знала, почему он вздрогнул. И еще она понимала, что он никогда не поверит, будто бы она в состоянии, сама себя защитить. Именно по этой причине у них не может быть будущего за пределами этой пылкой связи.
Эмили опустила руки и попробовала смягчить тон:
– Иногда обычная жизнь таит в себе опасности не менее коварные, чем те, с которыми сталкиваешься, ведя расследование. Неверный шаг на забитой экипажами улице, неправильный поворот в темном переулке, брак с неподходящим человеком… все это может точно так же причинить страдания, привести к смерти. И очень часто именно так и происходит. И я не стану прятаться от той жизни, которую сама выбрала. Вы раскаиваетесь, потому что у вас на глазах погибла другая женщина, но я не позволю вам из-за этого ограждать меня от этой жизни.
Грант долго смотрел на нее, и в полумраке его лицо казалось непроницаемым. Эмили ждала ответа со стесненным сердцем. Что, если он откажется? Что, если даже после всего, что произошло между ними, он не сможет отбросить свои колебания и позволить ей участвовать в расследовании, как полноценному агенту?
– Я не Давина, Грант, – прошептала она в качестве последней мольбы.
Он встрепенулся при этих словах и посмотрел на нее. Посмотрел очень серьезно.
– Да, – тихо отозвался он. – Это так.
Эти тихие слова пронзили Эмили. Да, ей хотелось, чтобы он это сказал, но когда она услышала, как спокойно он это произнес, слова его кольнули в самую душу. Гранту, который поклялся, что не полюбит, пока служит тайным агентом, а стало быть, никогда не полюбит тайного агента, особенно с таким прошлым, как у нее, все еще дорога Давина Рассел.
