Эндрю проверил, цел ли багаж гостьи — большой саквояж и ридикюль, — и повел девушек к выходу из вокзала. Пруденс придерживала подругу за руку, чтобы та не потерялась в толпе, а заодно чтобы в очередной раз убедиться, что Сюзи действительно здесь.
Недалеко от квартиры молодой пары Эндрю завел их в теплую чайную и заказал обед, достойный ее величества. На столик поставили чайник, сэндвичи, булочки с топлеными сливками, джем. Под конец Эндрю подмигнул жене и добавил к заказу большой кусок бисквитного торта.
Сюзи немедленно напустила на себя скучающий, пресыщенный вид, будто встречала подобный прием каждый день, и Пруденс гордо улыбнулась. Ее снова захлестнула волна благодарности мужу за его гостеприимство.
Пруденс кивком указала на багаж Сюзи:
— Лучше поставь сумки под стол, между нами. Иначе можешь больше никогда их не увидеть.
Маленькая посудомойка пораженно распахнула глаза:
— Неужели кто-то украдет их на виду у всего честного народа? Мама говорила, что в Лондоне воровство в порядке вещей.
— Со мной ничего подобного не случалось, но кто знает, — пожала плечами Пруденс.
Она и сама понимала, что относится к бедным районам города с предубеждением, привитым в мейфэрском особняке.
Официантка разлила чай по чашкам, и Пруденс благодарно улыбнулась.
— Сестры с ума сходят от зависти, — поведала Сюзи. — Никто из нашей семьи еще не покидал Саммерсета.
Пруденс пристыженно опустила глаза и принялась размазывать по булочке густые сливки. Она переживала о том, что значит приезд Сюзи для нее, и даже не задумалась о чувствах подруги. Но когда подняла голову, то обнаружила, что та улыбается до ушей и с энтузиазмом запихивает в рот бисквит. Пруденс невольно рассмеялась:
— Расскажи обо всем, что происходит в Саммерсете.
В действительности ей не хотелось говорить о месте, где ее жизнь старательно превращали в ад, но Сюзи наверняка распирало от новостей, да и Эндрю будет интересно послушать, что творится в родных краях.
Сюзи принялась подробно пересказывать новости, и Пруденс старалась внимательно слушать. Посудомойка не обладала даром повествования, и ее частенько приходилось останавливать и переспрашивать, кто есть кто, но в целом Пруденс удавалось следовать за нитью разговора, пока Сюзи не упомянула свадьбу.
— Погоди. О какой свадьбе ты говоришь? О моей?
Почти никто из обитателей Саммерсета не присутствовал на церемонии, и Пруденс не могла понять, каким образом та всплыла в рассказе.
— Да нет же, о грядущей свадьбе, конечно! Шумиха по всему особняку, а сколько еще хлопот предстоит! А день пока так и не выбрали. Господи, я так рада, что вырвалась из суматохи. Страшно подумать, что будет твориться в кухне.
Пруденс откинулась на спинку стула. Она все еще ничего не понимала.
— Сюзи, объясни по порядку. О чьей свадьбе ты говоришь? Мисс Элейн собирается замуж?
Замужество дочери графини казалось наиболее верным предположением; подготовка к нему наверняка должна поставить особняк с ног на голову.
Сюзи изумленно распахнула глаза:
— А ты не знаешь? Как же так? Скоро свадьба мисс Ровены! Она выходит за лорда Биллингсли.
Пруденс застыла. Будничные звуки вокруг отдалились, перед глазами поплыли черные пятна. Невыносимо кружилась голова. Она сжала в кулаке вилку и попыталась прийти в себя.
— Пруденс! Тебе плохо?
Встревоженный голос Эндрю пробился сквозь обложившую мир вату, и через несколько секунд комната выровнялась и перестала вращаться. Пруденс сделала глубокий вдох и задавила бушевавшую в сердце боль.
— Прости, — дрожащими губами улыбнулась она мужу. — Так неожиданно…
— Еще бы! — поддержала Сюзи. — Ведь мисс Ровена — твоя подруга. Я думала, ты знаешь.
Пруденс покачала головой и осторожно отхлебнула чая. В висках бешено стучало, сердце терзала ревность. Значит, Ровена собирается замуж за Себастьяна. Но как, почему так получилось?
— Нет, она мне ничего не писала.
Эндрю нахмурился и недоверчиво рассматривал жену.
— Тебе лучше? Может, пойдем домой?
— Все в порядке. Честно.
Мир внезапно стал таким хрупким. Пруденс боялась, что от малейшего неверного движения он разлетится на осколки. Но она нашла в себе силы широко улыбнуться мужу.
* * *
К великому сожалению Виктории, жизнь в семейном особняке в Белгравии ничуть не напоминала проведенное в Мейфэре детство. Сейчас девушка пряталась от тети в одной из крохотных непосещаемых каморок дальнего коридора. Размеры дома вводили в заблуждение. Снаружи, с фасада, он казался чуть больше родного дома Бакстонов, но внутренние помещения тянулись в бесконечность. После замужества тетя Шарлотта поменяла обстановку, но особняк все равно выглядел старым. Тесные, набитые безделушками комнаты стояли унылыми памятниками иной эпохе — особенно в сравнении с просторными, наполненными солнечным светом залами, где провела детство Виктория.
Она отпила принесенного с собой чая и устроила уставшие ноги на мягкой, увешанной кисточками скамеечке для ног. В комнате пахло свежим воском. Сколько же слуг обитало в особняке, чтобы поддерживать его в порядке для любой неожиданной прихоти семьи. Она знала, что дядя и кузен Колин часто наезжают в Лондон без предупреждения, а тетя посещает столицу четыре-пять раз в год.
Виктория отчаянно желала выбраться из дома, чтобы повидаться с Мартой и рассказать ей о своих успехах. А успехи намечались, и немалые, особенно учитывая, как сложно выполнять порученную работу под носом у всевидящей графини. Девушка возвела сбор пожертвований на уровень искусства и надеялась, что Марта оценит ее усилия и поступившие в организацию суммы. Виктории пришлось извиниться перед сестрой и рассказать о новом увлечении, хотя она умолчала, что не только помогает по мере возможности, но и работает в обществе за жалованье. Ровена все равно не поймет, почему младшей сестре необходимо заниматься чем-то полезным и чувствовать себя независимой, — ее саму никогда не тревожили подобные мысли. Да, ей нравилось летать на аэропланах, но кто мог с уверенностью сказать, что вскоре полеты не потеряют привлекательности, как случилось в свое время с гольфом и теннисом?
— Мама тебя ищет, но я не скажу, где ты, если не выдашь меня. — Элейн бесшумно прикрыла за собой дверь. — Я бы поблагодарила тебя за сегодняшнюю импровизированную поездку в город, но в итоге мы провели весь день у портного. А я их с осени видеть не могу. — Кузина присела в соседнее кресло и закинула ноги на ту же скамейку, что и Виктория. — Ты не могла найти комнату, где уже разожгли огонь, или хотя бы захватить вторую чашку чаю?
